Несъедобные фрукты

Мы продолжаем говорить с детьми об искусстве. Сегодня перед нами картина Поля Сезанна.

Поль Сезанн (1839 — 1906)
Персики и груши
Холст, масло
ГМИИ, 1895.

Это натюрморт — на нем изображены фрукты, сахарница, кофейник. Но он очень отличается от натюрморта Питера Клаcа.

Картину написал французский художник Поль Сезанн в 1895 году, через двести пятьдесят лет после Питера Клаcа. За два с половиной века сменилось несколько поколений художников, сам мир стал другим — и способы его изображения тоже изменились.

Фрукты здесь непохожи на настоящие.

Действительно, персики и груши не кажутся съедобными, а больше похожи на игрушечные. Художник не стремится изобразить бархатную кожицу спелого персика, блеск и прозрачность сочной груши. Глядя на картину, мы даже не можем понять, из чего сделаны сахарница и кофейник — из стекла или фарфора? Сразу видно, что эти фрукты не предназначены для еды, а только «позируют» художнику.

А почему он не нарисовал их похожими на настоящие? Может, он просто не умел иначе?

Конечно, умел. Просто у него были другие задачи. Поль Сезанн жил в то время, когда во Франции возник импрессионизм. Художники-импрессионисты стремились изобразить мгновенное впечатление, мир в его изменчивости. Самым подходящим жанром для этого оказался пейзаж, который даже в течение одного дня можно увидеть в разном освещении.

Как и импрессионисты, Сезанн отказался от тёмных красок и использовал только чистые цвета: зелёный, голубой, охру, белый. Но для него было важно не моментальное, а постоянное в природе. Натюрморт очень подходит для таких наблюдений. Импрессионистов и Сезанна можно сравнить с альпинистом и геологом: первый взбирается на гору, глядя на открывающиеся перед ним красоты, второй занят исследованием горных пород, из которых она состоит. Сезанн хотел достичь объективного видения мира, показать не внешние его особенности, а постоянные, как бы научные законы, лежащие в его основе.

Как же художник может так сделать? Ведь он не учёный!

Для этого ему нужно не копировать природу, а сделать так, чтобы картина сама стала миром, только со своими законами. Природа состоит из воды, воздуха, камней, растений и живых существ; всё в ней двигается, живёт, дышит. А мир картины должен создаваться из холста и красок, «жить» и «дышать» ритмом цветов и мазков.

Это необычная задача, и Сезанн был одним из первых, кто её поставил. После него многие исследовали в своих картинах мир и впечатления от него разными непривычными для прежних эпох живописными средствами.

Натюрморт немного странный, как будто художник не смог уместить все предметы в маленькую картину.

Да, мы можем заметить кое-что необычное. Например, стол, на котором располагаются предметы, изображен так, что мы видим его сразу с нескольких сторон: перед нами одновременно и передняя часть с выдвижным ящиком, и вся поверхность, как будто стол опрокидывается на нас. Кажется, что он не помещается на полотно. Это потому, что он придвинут к нам очень близко, левый передний край стола «обрезан» рамой, а своим задним левым углом он «вдаётся» в стену.
Стол, скатерть, фрукты, посуда — всё будто бы сделано из единой материи, и получается, что стена не тверже стола, а у складок скатерти такая же плотность, как и у фруктов. Сезанн точно и равномерно кладёт мелкие мазки на холст, и мы видим, что вся картина тщательно выстроена.

Но порядок этот создаётся и при участии зрителя, от которого требуется усилие, чтобы вместе с художником ещё раз воссоздать знакомый мир, «узнать» его вновь. Почувствовать внутреннюю энергию и взаимосвязь предметов. Перестать смотреть на мир привычным взглядом и увидеть, как он рождается вновь каждое мгновенье.