Пластилиновые сказки

Израильский мультипликатор Рони Орен, профессор Иерусалимской академии художеств и прикладного искусства «Бецалель» и обладатель многих престижных профессио­нальных наград, в России известен прежде всего своими книгами для детей. Издания эти напоминают иллюстрированные руководства по созданию пластилиновых мульт­фильмов. Их персонажей, по мнению автора, могут слепить даже малыши.

-- Вы даже сейчас не выпускаете пластилин из рук.

-- Я просто хочу вам показать, как это легко и приятно. Смотрите: была голова с глазами, бровями, и вот я ее уже превратил в руку…

-- У меня, боюсь, так ловко не вый­дет. Сколько всего у вас издано книг?
-- Около 30.

-- А в России пока всего две, обе в вашей серии «Секреты пластилина». Они явно носят педагогический характер — научить детей, объяснить им, что они могут лепить сами.
-- Это как раз не самые характерные для меня книги — они для малышей. В других много и текста, и иллюстраций.

-- И все делали вы?
-- Да. Иногда брал какие-то старые, известные всем сюжеты и переписывал на свой лад, делая их немного более современными. Как, например, историю о царе Соломоне. Но элемент обучения есть во всех книгах — важно объяснить детям, что они все могут делать сами. Особенно в наше время, когда они настолько зависимы от телевизора и компьютера. Надо показать им, как просто и интересно работать с настоящим материалом. Я не против компью­тера, но считаю, что необходимо найти баланс между виртуальным миром и настоящими отношениями.

-- Ваши дети тоже лепят мульт­фильмы?
-- У меня четыре дочки. Две старшие когда-то помогали мне, когда были маленькими девочками, и их имена даже значились в титрах. А младшая дочка — ей сейчас семь — настолько полюбила пластилин, что мне пришлось научить ее делать анимацию с помощью веб-камеры.

-- Это как раз та область, где можно, не опасаясь последствий, использовать детский труд.
-- Хотя я, конечно, считаю, что это дети используют мой труд. Но моя младшая оказалась очень талантливой и терпеливой — ей нравится во­зиться с мелкими деталями. Хотя если вспомнить, что первая моя работа в анимации, начатая в 1975-м, заняла у меня четыре года — а это было всего 26 серий по 5 минут, — то при нынешних возможностях говорить о терпении странно.

-- Вы начинали в 1975-м в Израиле. Прошло больше 30 лет, а в России так ничего и не знают об израильской анимации. И думаю, дело не в том, что ее нет.
-- Она есть, она развивается, и в академии «Бецалель» на отделении анимации учится сейчас более полутора сотен человек.

-- Не удивлюсь, если во всех кине­матографических вузах России сегодня нет такого количества студентов-мультипликаторов.
-- Неужели? Раньше было совсем иначе.

--Увы. Лет десять назад наш известный режиссер и художник Александр Татарский говорил мне, что мультипликация — предмет роскоши. Как космос. Это очень дорого, это может позволить себе не всякая страна. Вот Гондурас — не может.
-- Это было так. Сейчас такой удачный период, когда производство анимационных фильмов стало очень дешево. Благодаря компьютерам. Когда я только начинал этим заниматься, одна моя камера стоила 30 тысяч долларов. А сегодня только с помощью специальных программ, скачанных из Интернета, можно сделать превосходные фильмы.

-- Появилось ли благодаря этому больше хороших мультфильмов?
-- Да, потому что намного больше людей имеют возможность заниматься этим. В Интернете проходят конкурсы, на которые сотни людей присылают свои короткие работы. Тридцать лет назад, чтобы раскрасить какие-то детали героев, требовалось время, надо было ждать, пока высохнет краска. Сейчас все проще и быстрее, хотя, конечно, все равно это ручная работа. На нее уходит время. И на первом месте остается идея, зрительные образы, содержание фильма, а компьютеры — всего лишь средство.

-- Почему вы занялись именно пластилином?
-- Это волшебный материал. Он дешев, он есть у всех. Пластилин существует всех возможных цветов, и у него нет памяти, что очень важно. Он принимает любую форму, можно делать минималистичные фигурки, можно сложные композиции. Абстрактные фигуры превращаются в сложные конструкции, и наоборот.

-- Если в нашей стране первопроходцами пластилиновой мультипликации были Александр Татарский и Игорь Ковалев, то наверняка у вас были свои примеры для подражания. Кто?
-- Их очень много — пластилиновую анимацию придумали тогда же, когда изобрели кино.

-- Если мы говорим о первых опытах пластилиновой анимации, то да, и, насколько я знаю, даже компания Эдисона в 1908-м выпустила пластилиновый мультфильм. Но в 1920-х пластилин вышел из моды.
-- Потому что его вытеснила рисованная техника. Но к пластилину часто возвращались, и было несколько аниматоров, продвинувших этот жанр вперед. Был выдающийся итальянский художник Франческо Миссери, снимавший мультсериал «The red and the blue», очень популярный в 1970-х годах. Короткие пятиминутные серии и очень минималистичные характеры, но такие выразительные! Эти фигурки все время раскатывались и превращались в новые и говорили на каком-то своем языке. Миссери, так или иначе, повлиял на всех, кто работал тогда в мультипликации. И были еще два человека, благодаря которым пластилиновая анимация вышла на новый уровень. Это знаменитый английский мультипликатор Ник Парк, создавший, среди прочего, «Побег из курятника» и «Неправильные штаны», и Уилл Винтон из США, который тоже делал вполне реалистичные мультфильмы, в частности, снял «Приключения Марка Твена».

-- Почему вы вообще занялись анимацией?
-- Это самая удивительная профессия, какую я знаю. Она совмещает в себе дюжину различных профессий и талантов — рассказчика, сценариста, сочинителя комиксов, их рисование, придумывание характеров, разработку декораций, актерство, работу со светом… Каждый день я занимаюсь совершенно разными вещами и всякий раз могу выражать себя по-новому. Об этом можно только мечтать.

-- Я слышала, что вы много снимали для знаменитой детской образовательной программы «Улица Сезам».
-- Да, причем в Израиле ее назвали «Шалом, Сезам». Когда «Улица Сезам» только начиналась, это было совершенно новое дело: анимационные фрагменты должны были быть очень короткими, их надо было делать фактически в формате рекламы, но это должны были быть законченные сюжеты. Потому что дети могут сфокусировать внимание только на короткий промежуток времени. Двадцать-тридцать секунд — и все, пора переключаться на новый сюжет. И при этом в легком развлекательном формате надо было донести какую-то воспитательную идею.

-- Вы снимаете ваши фильмы только для детей?
-- Да, и много занимался рекламой. Хотя все, что мы делаем с моими студентами в академии, ориентировано на взрослых зрителей.

-- А полнометражные фильмы?
-- Самые длинные мои работы — 25-минутный фильм, тоже детский, о Рождестве и еще один, посвященный празднику Песах. Это анимационная Агада.

-- Странное сочетание для израильтянина — Песах и Рождество.
-- Могу объяснить. Когда в 1986 году вышла моя Агада, был огромный успех: книга с моим текстом и пластилиновыми персонажами была переведена на 15 языков, фильм показывали по всему миру. Меня попросили сделать аналогичный проект для христиан. И сейчас в Италии вышла моя последняя книга — «Рождение Иисуса». Специальный проект для детей-католиков — целый рождественский вертеп. В книге рассказывается и показывается, последовательно, по шагам, как слепить Иисуса, Марию… Сейчас мы ведем переговоры с российским издательством «Махаон», которое выпускает мои книжки, о том, чтобы издать «Рождение Иисуса» в вашей стране.

-- Вас никто в Израиле не упрекал в этом заказе? Все-таки еврею лепить Иисуса…
-- Нет, потому что работа нацелена не на израильскую аудиторию. В католических странах разыгрываются рождественские мистерии, традиция не нова. Я делаю то же самое, только из пластилина. Я рассказываю им не свою, а их сказку.

Беседовала Ирина Мак.