Одаренным вход воспрещен

Тест на одаренность

В некоторых торонтских школах есть классы, о которых не принято говорить вслух, будто речь идет о шпионской организации или курсах подрывников. В эти классы тайно отбирают детей, чей IQ выше 130 пунктов, то есть примерно верхние 2% популяции. В разных районах Онтарио правила поступления на программу для одаренных детей немного отличаются, но повсюду вокруг этих классов ходят невероятные, зачастую диаметрально противоположные, легенды. Говорят, что все дети там — с психическими и поведенческими отклонениями. В то же время отмечают, что там царит дух элитарности и высокомерия. Объявляют, что эти классы изолируют детей от окружающего мира и создают неадекватное представление о реальной жизни. А еще шепотом рассказывают, что родители годами тайно готовят детей к сдаче теста на одаренность и дают взятки психологам и школьным чиновникам, ради того чтобы их ребенку посчастливилось учиться в классе, где создают неадекватное представление о реальной жизни, царит дух элитарности и высокомерия с психическими и поведенческими отклонениями.

Торонто — один из самых миролюбивых городов мира. Ксенофобия, гомофобия, расизм, национализм и прочие извращения в наших краях встречаются редко. Столкнуться с проявлением нетерпимости запросто можно в одном случае: когда речь идет о специальных классах для интеллектуально одаренных детей. Секрет «интеллофобии» прост: объявив 2% процента детей одаренными, мы косвенно признаем, что остальные 98% одаренными не являются, и факт этот воспринимается как кощунственный. Главный аргумент учителей, родителей и общества в целом против программ для одаренных звучит так: «Но ведь все дети одаренные!»

Тестирование торонтских школьников на одаренность проходит в третьем классе (в некоторых городах — в четвертом, если оно вообще предусмотрено). Отдельные школы в этом мероприятии не участвуют или отправляют на тестирование только отличников, несмотря на то, что одаренность напрямую с успеваемостью не связана. Некоторые одаренные дети действительно учатся лучше всех, однако бывает наоборот: ребенку в школе настолько скучно, что он туда приходит только общаться, а на учебу забивает.

Для тех, кому повезло войти в верхние 2%, существует три возможности. Во-первых, ему могут давать задания повышенной сложности в родной школе — это называется «индивидуальный план обучения». На практике это работает с переменным успехом, потому что не все учителя готовы считаться с интересами одаренных детей: некоторые дают им самые обычные задания, просто в двойном объеме, профанируя тем самым саму идею индивидуального плана. Во-вторых, ребенок может попасть на «выездную программу»: четыре дня учиться в родной школе, а один раз в неделю ездить в другую школу на занятия повышенной сложности. В-третьих, и этот случай считается самым удачным, ребенка могут определить в постоянный выделенный класс для одаренных детей. К сожалению, по сложившейся традиции эти классы нередко организуют в школах с самым низким рейтингом — якобы ради социальной справедливости. Наличие в школе (зачастую не самой благополучной) двух потоков — обычного и одаренного — часто приводит к социальной напряженности. Все попытки торонтских родителей убедить школьных чиновников создать специальные школы, где все классы будут для одаренных, успехом не увенчались.

Таким образом, родители, чьи дети прошли формальный тест на одаренность, оказываются перед нетривиальным выбором. Ребенку предлагается покинуть школу, где он учился с четырех лет, и отправиться в школу в другом районе или же остаться в своей школе, отказавшись от права на программу для одаренных детей.

А что происходит на самом деле

Александр прошел тест на одаренность еще в третьем классе, однако родители отказались переводить его в специальный класс. «Я видела, какие там дети, — объяснила свое решение его мама, — они в этом классе все психованные, смотреть страшно. Я не хочу, чтобы мой мальчик учился в такой обстановке». Александр остался в своей школе. Одноклассникам не нравилось, что он «самый умный», над ним смеялись. Чтобы быть как все, он перестал учиться, стал прогуливать. В пятом классе молодой учитель-энтузиаст убедил родителей все-таки перевести мальчика на программу для одаренных детей. Попутно выяснилось, что в их школе никакого класса для одаренных не было вовсе: тот ужасный класс, о котором говорила мама, был для детей с проблемным поведением, никакого отношения к одаренности не имел. Просто мама наслушалась таких ужасов об одаренных детях, что представляла себе их именно так.

Погодки Натан и Кассандра протестировались на одаренность частным образом еще до школы. В первом классе Натан уже читал на уровне седьмого, но до «одаренной программы» оставалось еще три года. В четвертом классе его определили в специализированный класс в получасе езды от дома. На следующий год их пятый класс приписали уже к другой школе, а четвертый, в который попала Кассандра, остался в той школе, куда год ездил Натан. Школы друг от друга были не близко, и учебный день в них начинался в разное время. Кроме того, Кассандру в школьном автобусе обижали дети из обычной программы, а Натан жаловался, что ему все равно скучно. В итоге родители приняли решение перевести детей на домашнее обучение, что не могло не ударить по семейному бюджету. Промучившись таким образом несколько месяцев, родители перевели Натана и Кассандру в частную школу, где их способности оценили по достоинству.

Настя и Оксана дружили с трехлетнего возраста. Настя училась хуже Оксаны, но набрала 98%, а Оксана только 95%. Настю пригласили в класс для одаренных, а Оксане пришлось остаться в обычном классе. Родители Оксаны не могли смириться с такой несправедливостью и месяц спустя перетестировали девочку у другого психолога: на этот раз, уже знакомая с форматом теста, она набрала 97%. Тестировать девочку в третий раз психолог отказалась: по правилам так часто тест пересдавать нельзя. Однако Торонто большой город, психологов здесь много. Сегодня Оксана учится на программе для одаренных детей — с третьей попытки она набрала 99%. Ее родители счастливы.

Нужен ли формальный отбор на программу для одаренных детей?

В идеале желающих «грузиться» (вообще-то их и без тестирования не очень много) следовало бы принимать безо всяких тестов, однако при этом неизбежно возникнут ошибки первого и второго рода: родители Александра, который мечтал бы попасть на эту программу, ни за что его туда не запишут, в том время как родители Оксаны отправят ее туда любой ценой, несмотря на то, что сама девочка увлечена балетом и гимнастикой, а вовсе не академическими дисциплинами.

Везде ли программы для одаренных детей воспринимаются в штыки?

Автору достоверно известно, что в кварталах, примыкающих к Торонтскому университету, а также в районах с преобладанием еврейского, китайского и восточноевропейского населения отношение к таким программам доброжелательное и попасть на них считается престижным. Люди умственного труда интеллофобией не страдают, иммигранты — тоже. Последние привозят с собой свои собственные представления об одаренности, которые зачастую существенно отличаются от канадских. Так, израильский психолог и писательница Виктория Райхер, с которой мы недавно обсуждали эту тему, отмечает, что за всю свою практику не сталкивалась с притеснением одаренных детей, поскольку в Израиле учиться на программе для самых умных приятно и почетно. По словам родителей, окончивших пятьдесят седьмую математическую школу города Гонконга, у них тоже никогда не возникало подобных проблем. А в России конкурс в традиционно престижные школы с интеллектуальным уклоном был и остается огромен.

Зачем собирать вместе одаренных детей?

Главная ценность программ для одаренных детей в том, что, собравшись вместе, они подпитывают друг друга. Такая среда позволяет им реализовать свой потенциал. Математике можно научить и дома, но быть равным среди равных дома не научишь.

Зачем лишать детей счастливого детства?

Последователи доктрины «счастливого детства» упускают одну важнейшую деталь: для одаренных детей принудительное наслаждение бездумным счастливым детством мучительно. Они хотят развиваться и раскрываться сейчас, а не через десять лет в университете. «Доброжелатели» из поколения в поколение вопят о том, что одаренные дети быстро перегорают, что потом, во взрослой жизни, они становятся неудачниками, теряются и спиваются. Эта гипотеза, однако же, неверна. Дело в том, что я сама заканчивала такой класс и двадцать лет спустя могу констатировать, что среди моих одноклассников неудачников не оказалось: большинство из них стали профессорами солидных университетов, а одна девочка уже даже возглавила научный институт. Пожалуй, из всего нашего выпуска формального статуса нет только у меня — ведь я вечный фрилансер. Тем не менее приходится признать, что я пока не потерялась и не спилась. Впрочем, «доброжелатели» ведь не уточняют, когда настанет это «потом»… Я относительно молодая женщина, так что у меня еще все впереди!