
За всё хорошее — смерть
…Мы все шли вдоль стены, фонарики освещали четырьмя светлыми кругами вокруг ровный твёрдый пол. Я направил луч вверх и увидел свисающую с потолка длинную белую сосульку.
— Сталактит, — громко сказал я, показывая на потолок.
— А может быть, наоборот, сталагмит? Я сколько ни пытался, так и не запомнил, какие из них сталактиты, а какие сталагмиты. Знаю только, что если сверху свисает сталактит, то снизу ему навстречу обязательно растёт такой, только называется сталагмит, или наоборот.
— Обязательно, — сердито сказал Сабир. — А где же тогда второй, который навстречу, если обязательно?
— Не знаю, — сказал я. — Может быть,
— А разрушенный тогда где?
— А я откуда знаю! Унесли, наверное, с собой.
— Через эту щель, что ли?
— Значит, здесь ещё один выход есть.
— Держи карман шире, — фыркнул Сабир. — Ты что, не чувствуешь, как здесь тепло? Был бы выход, сейчас мы дрожали бы от холода. Забыл, что снаружи делается?! А ты откуда про эти знаешь… как его?
— Сталактиты и сталагмиты?
— Про них.
Надо же было мне лезть с этими сосульками! Сабир ведь терпеть не может, когда при Каме выясняется, что он
— Да ты тоже знаешь, — сказал я, — просто забыл, наверное… Помнишь, мы по географии проходили?
— По географии, — хихикнул Алик. — По географии он всё знает. Что какого цвета — всё может рассказать.
Сабир тоже хмыкнул,
— А мне
— Ничего я не знаю, — сказала унылым голосом Камка. — Я спать хочу.
— Ты ещё немного потерпи, — сказал Сабир. — Мы… — Он так и не договорил, потому что в этот самый момент Кама закричала так, как будто бы её режут ножом.
Она бросилась к нам — ко мне и Алику, мы рядом в это время стояли, — вцепилась в нас, и сама вся дрожит ещё сильнее, чем на тропинке, когда мы замерзали. Я сперва подумал, что она в темноте напоролась на
— Там скелет спрятался! — пальцем показывает, а сама боится в ту сторону голову повернуть. — На меня смотрел.
Перепугался я страшно. И ведь знаю, что никакие скелеты на человека смотреть не могут, а уж в пещере прятаться и подавно, знаю, что Камке, конечно, привиделось это, а всё равно жутко стало — никакими словами не передать. Стою и чувствую, как руки и ноги у меня похолодели.
— Это тебе показалось. Я тебе точно говорю — показалось. — А у самого голос дрожит.
Один Сабир не испугался. Ни капли не испугался.
— Сейчас посмотрим, какой это там на тебя скелет смотрел.
— И повёл фонарём в ту сторону, куда Кама показывала.
И тут мы все трое заорали изо всех сил — Кама, я и Алик.
Он, правда, потом говорил, что не кричал, но мы все слышали, как он заверещал от страха. Я сам слышал своими ушами, как он сперва закричал, а потом сказал дрожащим голосом: «Мамочка!» Но громче всех, что правда, то правда, заорал я. Сразу после того, как закричал, я хотел
— Эх вы, — сказал Сабир, — скелета испугались. Идите, идите сюда, не бойтесь. На этом скелете
Попадались отдельные слова: «maschine» и «motor», а эти слова на всех языках одинаковые. А потом Алик ещё одно знакомое слово увидел, оно было написано на дверце большого шкафа, который висел на стене, в нескольких шагах от скелета. На нём было написано: «Havarieschrank», Алик сказал, что это шкаф с аварийным оборудованием. Алик такие вещи знает, потому что его отец работает главным инженером в таксомоторном парке. Мы открыли этот шкаф, и никакого аварийного оборудования там не оказалось. Там было несколько отделений, и почти все оказались пустыми. Зато в самом нижнем мы нашли картонные коробки со свечами. Всё отделение было заполнено этими картонками, и на каждой было написано: «100 Kerze».
Тут, конечно, сразу стало ясно, что Kerze — это свечи. Они слиплись по несколько штук вместе, но оказалось, что гореть они от этого хуже не стали. А в другом отделении я увидел банок
— Жалко, документов у них никаких не осталось, можно было бы узнать, кто они такие, — сказал я громко Каме, так, чтобы Сабир услышал.
— А ты что,
Он был уверен, что и этот не будет стрелять. Сабир сразу же подбежал к нам и каждого ощупал, и всё никак не мог поверить, что всё в порядке и он никого не ранил. Никогда я Сабира не видел таким расстроенным. А мы даже и не испугались. Мы ведь не знали, что автомат направлен в нашу сторону, а это уже не страшно, когда всё благополучно миновало.
— Сейчас мы ляжем спать, — сказал Сабир Каме. — Надо будет найти
Мы его не заметили сразу
Потом я перестал над этим думать и пошёл к ребятам. А они уже забрались внутрь. Я ухватился за нижний край входа и по ступеням поднялся наверх. Там было очень темно и тесно, и Сабир сказал Алику, чтобы он пошёл и принёс свечи. Алик уже встал, чтобы пойти, а потом вдруг остановился и сказал, чтобы Сабир пошёл за ними сам, если ему нужно. Я думал, что начнётся драка, но обошлось. Сабир сперва помолчал, а потом сказал сердитым голосом, что он не Алика попросил, а меня. Я сразу же спустился и пошёл к этому аварийному шкафу, хотя мне совсем не хотелось идти мимо скелетов…
Трепещет и машет.
Уж скоро, уж скоро зима налетит,
Закружит, запляшет.
Вся грязь превратится в белейшую гладь,
Нагрянут метели…
И Брэм озабоченно пишет в тетрадь:
«Слоны улетели…»
был, возможно, крокодил…
Жил в приличном Королевстве.
По-норвежски говорил…