Золотой Иерусалим. Часть II

ХАЛЫ В КОВЧЕГЕ

Суббота

В первой книге Библии, книге Бытия, есть история о том, как Б-­г за шесть дней создал мир, а на седьмой стал отдыхать от трудов. Шабат — это как раз день отдыха, седьмой день недели, когда евреи — в память об отдыхе Творца — не должны выполнять никакой работы. Это очень важный день, и одна из десяти заповедей, данных Моисею на горе Синай, посвящена именно шабату: соблюдайте субботу, ибо она свята для вас.

Шабат — один из самых святых дней для евреев. Это день радости, когда люди обязаны отдохнуть, чтобы возвратить себе душевный покой и равновесие. Талмудисты, то есть толкователи Писания, полагали, что в субботу Б-­г присутствует в мире, заполняет его целиком. Также считается, что в шабат каждый еврей обретает дополнительную душу и эта душа остается с ним до конца субботы. Заключительную церемонию шабата называют авдала, что озна­чает «отделение», поскольку кончается день отдыха и начинаются будни. Авдала — печальный момент, ведь человек возвращается к заботам и тяготам, о которых позабыл на время шабата.

Милостыня

Подавать милостыню беднякам — одно из основных требований иудаизма. Еврейское слово цдака означает «милосердие». Считается, что подать нищему важнее, чем соблюсти все прочие заповеди, вместе взятые. Более того, если у человека есть возможность жертвовать тем, кто нуждается, он должен быть счастлив, это — благословение свыше. Поэтому и нуждающимся нечего стыдиться — ведь, принимая цдаку, они позволяют людям совершить мицву, благой поступок, а на благодеяния тоже есть особая заповедь.

Писание всячески наставляет нас на путь благотворительности. Например, землепашцы должны позволять беднякам подбирать оставшиеся на поле колоски. В основе идеи об обязательной цдаке лежит простая мысль: изначально все люди равны и заслуживают, чтобы с ними обращались по справедливости.

 

В незапамятные времена жил на Иерусалимских холмах еврей по имени Йосеф. Был он очень беден, но всегда благодарил Б-га за хижину, где жил вдвоем с женой.

Однажды в шабат, благословив хлеб, он откусил от плетеной халы, которую испекла его жена. И не было слаще халы ни в этом, ни в загробном мире. И тут Йосе­фа осенило. Он попросил жену испечь к следующему шабату две лишние халы — в дар Б-гу. Жене его эта мысль пришлась по сердцу, и она вложила в стряпню всю душу. Пока она месила тесто, на земле царили мир и покой.

В пятницу поутру Йосеф принес испеченные женой халы в маленькую синагогу, что стояла на холмах неподалеку от хижины. Он пришел туда в ранний час, так рано, что оказался в синагоге один. Тогда он открыл Ковчег — ларец, где хранилась Тора, — и положил туда обе халы.

Тем же утром, но позже, в синагогу явился шамаш, служка еврейской общины, и сразу учуял сладкий аромат свежевыпеченного хлеба. Он открыл Ковчег и обнаружил внутри две халы, хотя никто и никогда не кладет их в Ковчег. Шамаш решил, что такие свежие, мягкие халы надо непременно отдать бедным. Он знал свою общину и без труда нашел две семьи, которые остались на шабат без хлеба. Они благословили шамаша за подарок. Никогда прежде не едали они ничего вкуснее, никогда прежде не случалось им так сладко справлять шабат.

Утром в субботу Йосеф снова пришел в синагогу и с нетерпением ждал, когда откроют Ковчег. А вдруг Б-г отверг его подарок? И вот дверцы Ковчега распахнулись. Халы исчезли! Никогда прежде не был Йосеф так счастлив.

К следующему шабату жена Йосефа испекла еще две халы, Йосеф снова оставил их в Ковчеге, а шамаш отдал бедным. Так продолжалось несколько месяцев. Йосеф с женой ликовали, потому что Б-г заметил их подарки, счел их достойными Своего внимания. Шамаш тоже радовался, потому что исправно следовал главной заповеди — помогал нуждающимся. А уж как радовались семьи бедняков, отмечая шабат со сладкими плетеными хлебами!

Но как-то раз в пятницу раввин пришел в синагогу раньше обычного и увидел, как Йосеф открывает Ковчег и кладет туда халы. Вскоре пришел шамаш, вынул халы из Ковчега и унес прочь. Раввин понял, что Йосеф сделал подношение Б-гу, а шамаш его забрал.

Раввин догнал шамаша, выходившего из синагоги с двумя халами в руках, и потребовал, чтобы тот сказал правду. Неужели Йосеф приносит халы не впервые?

— Да, — ответил шамаш. — Йосеф уже много раз приносил халы и клал их в Ковчег.

— Йосеф глуп! — воскликнул раввин. — Зачем Б-гу его хлеб? А ты не прав. Ты забираешь халы, а Йосеф думает, что их забрал Г-сподь.

— Пойдемте со мной, — ответил шамаш. — Сначала посмотрите, а уж потом судите.

И раввин пошел с ним, хотя даже не знал куда.

Шамаш привел раввина в дом, где не хватало денег на сладкие халы, которые положено есть в шабат. Там шамаш отдал беднякам одну халу. А вторую отнес другой нуждающейся семье. Раввин увидел, как рады, как благодарны были эти люди, и понял, что сам Б-г послал им цдаку от Йосефа и его жены.

С того дня раввин и шамаш с улыбкой наблюдали, как Йосеф приносит каждую неделю халы и прячет их в Ковчег. Воистину неисповедимы пути Г-сподни.

Израиль, шестнадцатый век

 

 

ЧУДО У МОГИЛЫ ЦАРЯ ДАВИДА

Могила царя Давида

Никто в точности не знает, где погребен царь Давид. В Библии сказано, что он похоронен в «граде Давидовом», то есть в Иерусалиме. Первое надгробие было разрушено — по всей вероятности, во время восстания евреев против римского владычества в 135 году новой эры. Позже с могилой Давида связывали многие места, но последнюю тысячу лет люди полагают, что Давид похоронен в башне на горе Сион, неподалеку от Сионских врат, где и происходят события, описанные в этой легенде. Здание долгое время принадлежало мусульманам, и евреев туда не допускали. Во время войны 1948 года израильские солдаты отбили гору Сион у арабов, и с тех пор святыня открыта для посещений.

Существует множество преданий о попытках проникнуть в могилу царя Давида. Дух царя, недовольный теми, кто посмел потревожить его покой, обычно обращался с гостями неласково. Но в нашей легенде царь Давид спасает еврейскую девочку, которую заперли в склепе. Здесь отразилась и печаль евреев, долгое время не имевших доступа к одной из самых важных святынь иудаизма, и многовековые распри между евреями и мусульманами.

Царь Давид жив

В Библии подробно описаны смерть и погребение царя Давида. Однако его роль в еврейской истории так существенна и сам его образ полон такой животворящей мощи, что люди верят: царь жив и живет в городе Лус, мифическом городе на Святой земле, куда не дано проникнуть Ангелу Смерти. В некоторых легендах описаны поиски этого города, куда евреи стремятся за помощью и покровительством царя Давида. В одной из самых популярных еврейских песен, «Давид Мелех Исраэль», прямо сказано: «Давид, царь Израиля, жив и существует». Есть и другие важные персонажи еврейской истории и фольклора, которые посещали землю после смерти: Авраам, Моше и пророк Элияу.

 

Девочка по имени Мириам жила с матерью в еврейском квартале города Иерусалима. Днем они продавали фрукты и овощи на рынке у городских ворот. А вечером Мириам читала Псалмы и книги о великих героях древности. Особенно любила она истории о царе Давиде, — наверное, потому, что каждый день, по пути к рынку, они проходили мимо его могилы на горе Сион.

В те времена Иерусалимом правил жестокий шейх. Он издал указ, запрещавший евреям молиться в святых для них местах, в том числе и у могилы царя Давида. Еврея, застигнутого у могилы царя Давида, ждала смерть. Мириам загрустила. Ей очень хотелось почтить память великого царя, автора красивых Псалмов, которые она так любила.

Под прилавком, где торговали Мириам с матерью, поселился котенок. Мириам всегда приносила ему из дома немного молока. Как-то один злодей, враг евреев, проходя через рынок, заметил, что Мириам играет с котенком. Он понял, как любит девочка это маленькое существо, и в голове у него зародился ужасный замысел.

Поздно вечером, когда Мириам и ее мать ушли домой, злодей, прихватив чашку молока, вернулся на рынок, подошел к прилавку и позвал котенка. Тот выбежал на зов и запах молока, а злодей тут же сцапал его и посадил в мешок. Завязав мешок потуже, он отнес его к могиле царя Давида и бросил в склеп.

На следующий день, когда Мириам и ее мать проходили мимо могилы царя Давида, девочка услышала мяуканье. А когда они пришли на рынок, выяснилось, что котенок исчез и никто не знает, что с ним стряслось.

Ближе к полудню злодей снова пришел на рынок — довести свое черное дело до конца. Он купил у матери Мириам много фруктов и овощей, так много, что одному не унести, и предложил заплатить, если девочка поможет ему донести покупки до дома. Мать ее отпустила — ведь дом покупателя был где-то по соседству, недалеко от могилы царя Давида. Мириам обещала сразу вернуться: одна нога здесь — другая там.

Когда они шли мимо склепа, Мириам снова услышала мяуканье и на сей раз узнала голос своего котенка. Должно быть, он каким-то образом свалился в могилу! Она так хотела броситься ему на выручку, но знала, что это запрещено! И злодей понял — его план сработал.

— Мне кажется или в склепе и вправду мяукает кошка? Ты тоже слышишь? — спросил он.

— Слышу! — воскликнула Мириам. — Конечно, слышу. И я уверена, что это плачет мой котенок.

— Тогда беги к нему! Спасай его! — стал подначивать ее злодей. — Чего ж ты медлишь?

— Мне нельзя туда ходить, — прошептала Мириам. — Это запрещено.

— Не тревожься, — сказал злодей. — Никто не узнает. А я подожду тебя тут.

— Спасибо! — Позабыв об опасности, Мириам побежала внутрь, в склеп. Котенка она и вправду нашла — он отчаянно мяукал в накрепко завязанном мешке. Пока она развязывала мешок и вызволяла оттуда котенка, ворота могилы захлопнулись. И тут, к своему ужасу, Мириам услышала, как человек, с которым она сюда пришла, кричит: «В склепе еврейка! Я сам видел!»

Вокруг быстро собралась толпа. А злодей все вопил:

— Зовите сюда главного визиря! Пусть расскажет нашему шейху, как евреи нарушают высочайший указ!

Мириам разрыдалась. Котенок ласкался, терся об ее ноги, но девочка была безутешна. Сейчас ее найдут и казнят. Как же ее угораздило попасть в такую западню? Мириам принялась от всего сердца молиться Б-гу, просить Его о помощи. А потом стала читать Псалмы, ведь она читала их много-много раз и знала наизусть.

Внезапно в склепе стало светлым-светло, и Мириам увидела благородного седобородого старика с удивительно добрыми глазами. Она сразу поняла, что он выручит ее из беды. Девочка схватила котенка, старик протянул ей руку и повел вниз по лестнице и дальше — по запутанным коридорам. Вышли они с другой стороны горы Сион.

— Ты спасена, — сказал старик. — Поспеши назад, к матери. Она очень беспокоится.

Мириам попросила, чтобы старик сказал свое имя. Ей хотелось запомнить, кто ее спас.

— Я — царь Давид, — улыбнувшись, ответил старик.

Сердце Мириам затрепетало. Она поняла, что с ней произошло самое настоящее чудо. Она стоит рядом с самым великим царем! Девочка почтительно поцеловала руку старика и поблагодарила его за спасение. А потом сказала «до свидания» царю Давиду и умчалась, прижимая к себе котенка.

Как известно, слухами земля полнится, поэтому мать Мириам уже прознала, что какую-то еврейскую девочку поймали у гроба царя Давида. Увидев дочку целой и невредимой, женщина от радости залилась слезами. А потом Мириам рассказала матери на ушко историю своего спасения. Когда мать услышала, как обманул ее дочь ненавистный злодей, она задрожала от гнева. А услышав, что Мириам спас сам царь Давид, женщина воздела руки к небесам и возблагодарила Г-спода за явленное чудо.

Тем временем к могиле царя Давида пришел визирь шейха в сопровождении солдат. Злодей рассказал ему, что своими глазами видел, как в склеп проскользнула девочка-еврейка, и гордо добавил, что сам замкнул ворота, чтобы она не смогла убежать. Визирь с солдатами отправились на поиски. Искали долго, но никого не нашли.

Наконец визирь, с искаженным от гнева лицом, появился из склепа. И тут же приказал взять злодея под стражу за ложный донос. Только отдав шейху все свои богатства, злодей смог избежать казни. Чтобы спастись от позора, он поспешно покинул город. И никто его больше в Иерусалиме не видел.

Мириам с матерью взяли котенка в дом и жили втроем долго и счастливо. Они всегда помнили о чудесном избавлении девочки от смерти и ценили каждый прожитый день. А когда Мириам читала наизусть Псалмы Давида, она всякий раз улыбалась. Она помнила, как спас ее царь Давид.

Израиль, устная традиция

 

КРЕСЛО РЕБЕ НАХМАНА

Хасидизм

Одно из самых примечательных событий в еврейской истории произошло в восемнадцатом столетии в Восточной Европе. Бедный еврей Исраэль бен Элиэзэр и его последователи предприняли попытку духовного возрождения иудаизма — это религиозное движение получило название «хасидизм». Со временем Исраэль бен Элиэзэр стал известен как Бааль-­Шем­-Тов, что значит «Обладатель хорошего имени», и хасидизм стал настолько популярным, что почти половина евреев, живших в изгнании в Восточной Европе, стали хасидами.

Бааль­-Шем-­Тов учил, что самое важное для человека — не знания, а глубина его чувств, поскольку Б-­г смотрит нам прямо в сердце. Петь, молиться, танцевать, веселиться — все это тоже способы стать ближе к Б-­гу. Учение Бааль-­Шем-­Това позволяло крестьянам и другим неграмотным людям поверить, что их молитвы имеют такую же силу, как и молитвы людей знатных и образованных.

Каждое хасидское сообщество возглавлял цадик, то есть праведник. Обычно он был раввином, последователи называли его «ребе», полностью отдавали себя в его власть и, принимая любое решение, советовались с ребе. Хасидизм отличается от традиционного иудаизма именно усилением роли цадика в еврейской общине.

Ребе Нахман из Брацлава

Ребе Нахман (1772–1811) был правнуком основателя хасидизма Бааль­-Шем-­Това, а еще его считают самым великим сказителем еврейского мира. Ребе Нахман велел своим последователям не назначать после его смерти нового цадика. И по сей день в Израиле существует община брацлавских хасидов, которые следуют заветам ребе Нахмана. Приведенная здесь история о кресле ребе Нахмана — не вымысел, а чистая правда, само же кресло стоит в Брацлавской синагоге в районе Иерусалима, который называется Меа Шеарим.

 

Один из самых великих раввинов, ребе Нахман, жил в городе Брацлав. Его духовный ученик, плотник, целый год вытачивал для раввина очень красивое кресло. Наконец он подарил это кресло, прекрасное, точно трон, с чудесным узором, своему наставнику. Ребе Нахман преисполнился восхищением и от всего сердца поблагодарил искусного мастера.

Той ночью ребе Нахману приснилось, что он сидит на троне во дворце и люди стекаются со всех концов мира, чтобы его увидеть. Проснувшись, он вспомнил свой сон и улыбнулся. Он понял, что будет сидеть на новом кресле всегда, сколько проживет на белом свете.

С тех пор, собрав вокруг себя своих приверженцев, ребе Нахман всегда садился в это кресло. Никто другой туда сесть не смел.

Лежа на смертном одре, ребе Нахман призвал к себе хасидов и прошептал:

— Я умираю, но вам не придется искать другого цадика. Я буду с вами всегда.

Ученики любили своего ребе и всецело на него полагались, поэтому сделали все, как он велел. Они стали жить без раввина, веря, что блуждающий дух ребе Нахмана присматривает за ними и бережет от любых напастей.

Разумеется, хасиды хранили кресло ребе Нахмана как зеницу ока — это кресло служило драгоценным напоминанием о покойном раввине. Никто в него больше не садился, никогда.

Шли годы, и новые хасиды, последователи ребе Нахмана, передавали кресло от поколения к поколению. Во время второй мировой войны всем евреям Восточной Европы угрожала смертельная опасность. Однажды брацлавские хасиды узнали, что нацисты вот-вот оккупируют их родной город. Они решили бежать и пробираться к Святой земле. Договорились, что те, кому удастся спастись, встретятся в Иерусалиме, построят там синагогу и станут жить дальше по заветам ребе Нахмана.

Но как быть с креслом? Можно захватить с собой священные тексты, молельные покрывала — талиты и кожаные коробочки на руку и лоб — тфилин, но кресло не унести. Оно слишком большое и тяжелое. А оставить тоже нельзя. Что же делать?

Пока они спорили, маленький сын одного из хасидов потянул отца за рукав и спросил шепотом:

— Ты помнишь сказку о большом камне?

Отец изумился и тут же рассказал своим товарищам, о чем спросил малыш. Оказалось, он вспомнил одну из притч ребе Нахмана.

В этой притче царь решил проверить своего сына. Он попросил его в одиночку принести во дворец мельничный жернов — такой тяжелый камень, что и дюжине мужчин поднять не под силу. Три дня напролет просидел царевич рядом с камнем, размышляя, как выполнить отцовский наказ. И тут он заметил белку. Она расколола большой орех и теперь перетаскивала его к себе в дупло по частям. Царевича осенило! Он взял молоток и разбил камень на куски, а потом крупные куски — на куски помельче. Когда камни стали совсем небольшими и легкими, царевич перетаскал их во дворец. Он выполнил задание, а ведь поначалу оно казалось невыполнимым.

Хасиды восхищенно захлопали в ладоши. Они решили, что сам ребе Нахман надоумил мальчика вспомнить эту притчу. Чудесное кресло тут же распилили и дали по кусочку каждому хасиду, даже мальчику, который подсказал им это сделать. Потом они поклялись встретиться в Иерусалиме и собрать там кресло ребе Нахмана.

Шла страшная война, и мало кто из евреев уцелел. Но мальчик и остальные хасиды из общины ребе Нахмана выжили и благополучно доставили в Иерусалим части старинного кресла. Там плотник помог им собрать кресло заново, да так хорошо, что никто не верил, что оно было когда-то распилено на мелкие кусочки.

Это кресло до сих пор стоит возле Ковчега в Брацлавской синагоге в Иерусалиме. Здешние хасиды верят, что дух самого ребе Нахмана защитил их от опасности и позволил добраться до святого города целыми и невредимыми.

Восточная Европа, устная традиция

 

МОЛОКО И МЕД

Мечта о Святой земле

Много раз изгоняли евреев из Эрец-­Исраэль, Земли Израиля, которую часто называют «Землей молока и меда» (Исход, 3:8). Это та земля, которую Б-­г пообещал Аврааму, та земля, куда Моше вел евреев через пустыню сорок долгих лет. Шесть веков жили евреи на своей земле под предводительством Давида, Соломона и их преемников, но враги разрушили Храм. Евреи возвели Второй храм, но и он простоял недолго. Вскоре евреев выгнали из Израиля, и их разметало по всему свету. Тем не менее горстка евреев всегда, в любые времена, оставалась на Святой земле.

Долгие века изгнания евреи жили мечтой о родине. В странах, где они поселились, им приходилось несладко, но людей грела надежда на возвращение в Землю обетованную, то есть обещанную Б-­гом по обету. Сказание «Молоко и мед» напоминает нам о тех временах. Разумеется, теперь существует Государство Израиль — родной дом для восьми миллионов евреев. А тем, кто по­-прежнему рассеян по миру, мечта о Святой земле дает надежду на лучшее будущее. Вот почему пасхальный седер всегда заканчивается одинаково: «На будущий год в Иерусалиме!»

 

Волшебные пещеры в еврейском фольклоре

В еврейских сказаниях и легендах часто говорится о подземных пещерах и коридорах, которые ведут прямиком в Святую землю. Пещеры эти скрыты от людских глаз, но всегда находится тот, кто знает об их существовании или обнаруживает по случайности и, пройдя по коридорам, быстро попадает в Землю обетованную. Сказания о таких пещерах — воплощение извечной еврейской тоски по далекому Израилю.

А еще люди верят в конец света. В еврейском фольклоре представление о конце света выглядит так: по подземным коридорам покатятся кости праведников, все они восстанут, и евреи соберутся на Святой земле. Тут люди услы­шат поступь Мессии. И под звук Его шагов вновь поднимется во всей своей славе великий Иеру­салимский храм.

 

В лесу, неподалеку от еврейского местечка в Польше, жил мальчик-пастушок по имени Иешуа. За свою недолгую жизнь он наслушался рассказов о чудесах Святой земли, земли молока и меда. Пастушок Иешуа тоже мечтал попасть в Израиль — как Иешуа из Писания, которого Моше назначил своим преемником, предводителем евреев на долгом пути в Землю обетованную.

Каждый день мальчик гонял семь отцовских коз через лес на лужок, пастись. Он позволял им бродить где вздумается, а на закате козы всегда возвращались сами. Пока они паслись, Иешуа сидел под деревом и изучал страницу Талмуда, которую прочитал с отцом накануне вечером. Но больше всего мальчик любил наигрывать на свирели субботние песни и мечтать о фруктовых садах далекой Святой земли.

Когда Иешуа пригонял коз домой, его нетерпеливо поджидала сестренка Лея. Вместе они доили коз, задавали корм собаке, кошке, курам и жившему на чердаке голубю; потом Иешуа учил сестренку читать.

Вечером они садились рядышком около печки, и отец рассказывал им предания, которые сам услышал когда-то от отца и деда. Кого только не было в этих сказках: мудрецы и герои, ангелы и демоны, ведьмы и волшебники. Как же нравились Иешуа эти сказки! Но больше всего он любил рассказы о городе Иерусалиме, о Западной стене, Стене Плача, где люди оставляют Б-гу записочки в трещинах меж камней. Отец говорил, что возле Западной стены всегда ощущается присутствие ангелов.

Как-то утром мама налила Иешуа чашку козьего молока. Молоко это показалось ему неожиданно сладким, словно в него положили мед. Не только Иешуа, но и все домашние удивились вкусу молока: слаще они в жизни не пили. Интересно, какая же из их коз дает такое молоко? Коз в то утро доил Иешуа, и он знал, что молоко это — от самой молодой козочки, которая забрела вчера неведомо куда и вернулась только к закату.

На следующий день козочка снова где-то пропадала, и через день тоже… И молоко ее было каждый день сладким, как мед. Отец оставлял для семьи совсем немного, а остальное молоко продавал в соседней деревне. Однажды, вернувшись из деревни, он поведал домашним замечательную историю:

— Старушка, которая берет у нас молоко, давно хворала, даже с постели не вставала. Но случилось чудо. Она выпила нашего молока и тут же выздоровела. Я глазам своим не поверил, когда она встретила меня на пороге. Старушка уверяет, что в нашем молоке — целебная сила. Иешуа, давай-ка, разведай, где пасется эта козочка. Будешь теперь туда все стадо гонять. Пусть все семь коз дают целебное молоко.

Иешуа пообещал, что глаз с этой козочки не спустит и непременно разведает, какие травы дают ее молоку волшебную силу.

На следующий день Иешуа привязал на шею козочке колокольчик. За стадом и особенно за козочкой он следил очень внимательно, но потом рука его потянулась к свирели. Заиграв, он на миг прикрыл глаза — уж очень хороша была мелодия. А когда Иешуа снова взглянул на стадо, козочка исчезла.

Впрочем, колокольчик позвякивал где-то неподалеку, в лесу, и Иешуа бросился вдогонку. Вот она, козочка! Иешуа поспешил к кусту, за которым она только что скрылась, раздвинул ветви, но козочки там уже не было. За кустом оказалась пещера. Никогда прежде не видел он здесь никаких пещер! Да и пещера-то странная: в любой другой царит кромешная тьма, а в этой подрагивает бледный, но прекрасный туманный свет. Пол в пещере шел под уклон, под землю, и издали доносился звон колокольчика, что висел на шее у козочки.

Сначала Иешуа не хотел входить в таинственную пещеру, но как иначе узнать, где находится пастбище с душистыми травами? Он ступил внутрь и осторожно двинулся вперед по узкому коридору. Иногда ему приходилось сгибаться совсем низко или даже ползти, но в других местах он мог выпрямиться в полный рост.

Свет в пещере становился все ярче, и Иешуа наконец рассмот­рел стены, покрытые искристыми кристаллами. Он шел вперед и вперед, за колокольчиком, но вскоре услышал отголоски других звуков. Человеческие голоса? Молитвы? Откуда они доносятся? Иешуа точно знал, что синагоги поблизости нет. 

С каждым шагом становилось светлее и светлее, молитвы звучали громче и громче, и Иешуа уже начал различать слова.

Наконец свет стал по-настоящему ярким, почти как на поверхности земли, и мальчик понял, что выход близок. Он поспешил, чтобы не потерять из виду свою козочку. Выбрался наружу — и остолбенел. Знакомый лес, где он знал каждое дерево, исчез! Иешуа стоял в прекрасном саду, среди новых для него деревьев: финиковых пальм, инжира и олив. Он узнал их, они упоминаются в Святом Писании! А в Польше такие деревья не растут. Его козочка мирно паслась чуть поодаль, а еще дальше, сразу за садом, виднелась синагога, и мальчик понял, откуда доносились молитвы, которые он слышал в пещере.

Иешуа погладил козочку, которая мирно жевала травку под финиковой пальмой. От фиников веяло таким ароматом, что Иешуа не удержался — сорвал. Финик, сладкий точно мед, таял во рту. Вот где пасется его козочка каждый день! Но куда же он попал? Ведь это точно не Польша, это какая-то далекая, прекрасная страна.

Иешуа решил расспросить людей и, привязав козу к дереву, направился к синагоге. Служба как раз закончилась — с крыльца спустились десять мужчин. Один пожилой человек пошел в его сторону, и Иешуа его почтительно приветствовал. Мужчина поздоровался с мальчиком и спросил:

— Что за странная на тебе одежда, сынок? В такой, помнится, ходили в нашем местечке в Польше. Я уж и забыл про это почти — давненько оттуда уехал.

Иешуа удивился еще больше. 

— Пожалуйста, скажите, где я! — попросил мальчик. — Это самая красивая страна в мире, но как она называется?

— Так ведь это Святая земля, — ответил добрый человек. — Ты что же, не знаешь, что приехал в Иерусалим?