Большая разница

— А со старшим-то братом он общается? — сочувственно спросила директриса.

— Да они жить друг без друга не могут! — честно сказала я.

Она мне не поверила.

Да, кроме младшего сына, от которого школа несколько лет пыталась избавиться и которому некоторые читатели прошлой колонки поставили диагноз «социопат», у меня есть еще и старший: милый юноша, активный и общительный. Когда старшенький заканчивал школу, директриса падала мне на грудь со слезами: «Спасибо за сына! Нам будет его не хватать!»

Разница в возрасте между моими детьми — полтора календарных года или один учебный. Внешне они совершенно не похожи: эльфийского вида голубоглазый блондин и сумрачный брюнет-очкарик. Обычно в родстве их и не подозревают. Разница в их характерах постороннему наблюдателю кажется непреодолимой. Кажется, у них нет ничего общего, кроме родителей.

Блондин контактен, легко сходится с людьми, быстро становится душой компании. В школе ему было легко учиться: он быстро все схватывал и столь же быстро выбрасывал из головы. Но выбрасывал не раньше, чем получал свою хорошую оценку. Он может сыграть по самым идиотским правилам, комментируя, впрочем, идиотизм ситуации, а потому школе регулярно подыгрывал. Правда, в стрессовой ситуации эльф впадает в ступор — и лишь образец для подражания или заученный алгоритм способны как-то поправить дело. Но в школе это — конечно же — не было проблемой.

Брюнет мрачен и раздражителен. Больше всего он любит пялиться в монитор или в книжку и одновременно играть на гитаре. Он ненавидит идиотизм во всех проявлениях и потому никогда не делает то, что кажется ему очевидной глупостью. Еще он никогда не делает то, что ему не интересно. Он предпочитает нестандартные подходы. Он импульсивен, вспыхивает, если что-то идет не так. Он паталогически откровенно высказывает свое мнение о происходящем. В школе это было очень большой проблемой.

Крошкам нравится подчеркивать свои различия. Один — филолог, другой — технарь. У одного мечи — средневековые, у другого — световые. Один «толкиенутый» и знает все про Средиземье, второй предпочитает комиксы и отлично разбирается в их истории. Один читает новейшую фэнтези, другой — научную фантастику шестидесятых.

По-моему, если братья в детстве не дерутся и не ругаются, с ними явно что-то не в порядке. По-моему, с моими детьми все как раз было в полном порядке. Так что я предпочитала не вмешиваться, тем более что дрались они не чаще трех раз в день. И никакие ссоры не мешали им при первых признаках внешней опасности вставать спиной к спине и занимать круговую оборону. И младший, вечный искатель справедливости, первым бросался на защиту старшего брата, если кто-то из взрослых пытался наехать: «Я сам виноват, у него не было выхода!»

Старший тоже в долгу не оставался. Никогда не забуду, как он, шестилетний, не сказав мне ни слова и прижав для храбрости к груди любимую плюшевую игрушку, пошел выяснять, что нужно взрослым десятилетним мальчикам, обступившим карусель, на которой катался четырехлетний младший в парке небольшого прибалтийского города. Мальчики всего лишь вежливо просили притормозить, чтоб они тоже могли покататься, но ведь, на первый взгляд, с другого конца детской площадки, это не было очевидно.

Впрочем, вечером братья все равно поругались из-за какой-то ерунды.

Дети росли, с годами их интересы проявлялись все отчетливее. И их различия, конечно, тоже. Именно они сделали моих крошек отличной командой.

— Твой старший умеет пользоваться фотошопом? 

— Нет, но он умеет пользоваться младшим братом.

Да, иногда так случается, что в одной семье рождаются совершенно разные, не похожие друг на друга дети. В художественной литературе этот случай описан не раз. Но вот случаев описания сотрудничества таких детей я в художественной литературе почему-то не припомню. Наверное, у меня просто плохая память.

Как бы там ни было, литература — это не совсем жизнь. Жизни для развития сюжета не настолько нужен конфликт, насколько он нужен литературе. В жизни конфликты хочется минимизировать.

Возможно ли это в семье? Возможно ли это в семье, в которой детей больше одного? Ответ, конечно, очевиден. Но можно же попытаться?

Ну, мы и попытались.

Сейчас по законам жанра я должна изложить несколько четких рецептов, которые помогут всем-всем-всем желающим вырастить любящих дружных братьев.

Но у меня нет этих самых четких рецептов. Разве что один: поменьше вмешиваться. Не делать этого без крайней нужды и дать детям выстраивать собственные отношения без посредников. Все равно они никуда друг от друга не денутся, им все равно придется уживаться рядом, хотят они этого или нет.

Сейчас моим сыновьям восемнадцать и шестнадцать. У каждого есть своя жизнь. А еще у них есть общие друзья, общие интересы и общее стремление сидеть по вечерам рядышком и заниматься своими делами, перебрасываясь иногда ехидными репликами. Они по-прежнему ругаются (не чаще трех раз в сутки, как положено). Точнее — пикируются. Слушать их пикировки (у нас они называются приступами братской любви) — чистое наслаждение.

Не зря мои крошки столько лет оттачивали друг на друге остроумие и эмпатию.