Наверное, сегодня мало кто так популярен во Франции, как нейропсихолог Борис Цирюльник. Он играет роль эдакого деревенского мудреца, способного дать ответ на любой вопрос, пусть на первый взгляд и не относящийся ни к этологии, ни к резилиентности — научным дисциплинам, которые учёный «очеловечил».

Этология, наука о поведении животных, в свете концепции Цирюльника, изучает и животное по имени «человек разумный». А резилиентность — технический термин, обозначающий «ударная вязкость», Борис Цирюльник перенёс на человека, создав понятие «упругость личности».

Хвала и хула

«Самый известный во Франции «пси», — поёт восторженный хор читателей и почитателей.

«Человек, который разбил порочный круг», — откликаются пациенты.

«Знающий специалист, отличный врач, талантливый писатель! Сами его книги обладают терапевтическим эффектом», — восхищаются сторонники (в том числе один из лучших детских психиатров Марсель Рюффо).

«Подумаешь, гуру!», — фыркают скептики.

«Шоумен, шарлатан, поверхностный популяризатор», — негодуют недруги.

Да, шоумен — но не шарлатан. Борис Цирюльник — любимец журналистов. Они берут у него интервью так же охотно, как он их даёт. Да, популяризатор — но не «поверхностный». Книги учёного, написанные остроумным, образным языком, бьют все рекорды.

Его триптих «Благотворное несчастье» (Un merveilleux malheur, изд. Odile Jacob, 1999); «Гадкие утята» (Les Vilains Petits Canards, Odile Jacob, 2001) и «Шёпот призраков» (Le Murmure des fantômes, всё та же Odile Jacob, 2005) конкурирует по продажам только с «Гарри Поттером».

Назло судьбе

Борис Цирюльник родился в 1937 году в Бордо, в семье выходцев из России. В 1942-м, в дни нацистской облавы, вишистская милиция загнала его и его семью в городскую синагогу. Это был последний этап перед отправкой в лагеря смерти. Все ждали конца, все знали: впереди — ничто. И лишь один — 6-летний ребенок — решил не верить. Когда родителей увёл конвой, Борису удалось скрыться и спрятаться в мусорном баке. Беглеца нашла и спасла французская медсестра. А затем до конца войны его прятали партизаны. После войны мальчик отыскал в Париже свою тётку и остался жить у неё.

Возможно, в те страшные годы будущий учёный уже осознал: нельзя убивать надежду. Позже он понял и другую истину: каким бы ужасным ни было прошлое, нельзя всю жизнь о нём думать, отравляя себя ядом воспоминаний — иначе погибнешь дважды. В дальнейшем Борис назовёт свою систему «стратегией выживания».

«Можно всплыть с самого илистого дна», — провозглашает Борис Цирюльник. Он приводит в пример «гадких утят», выбившихся в «белые лебеди». Великая Мария Каллас, вырвавшаяся к свету рампы из нью-йоркских трущоб; певица Барбара, которую не сломил инцест; Жорж Брасанс, шпанистый подросток, ставший кумиром целого поколения. Терапевтический эффект таких историй вполне понятен — любой подумает: «А чем я хуже? Они смогли — и я смогу».

Все мы отчасти чайки

«Все мы отчасти чайки», — написал этолог в монографии «Обезьянья память и человечья речь» (Hachette, 1983). Цирюльник вообще очень любит чаек. Из года в год он наблюдал за этими птицами на островке Поркероль в Средиземном море. Там он неутомимо слушал и записывал на плёнку крики чаек, изучал траекторию полёта. И кто-то из друзей-психологов даже изобразил его танцующим аргентинское танго в паре с чайкой; этот танец — ещё одна страсть Цирюльника.

«Мы должны учиться у муравьёв трудолюбию», — утверждает этот поклонник Фабра. И делает вывод: ничто животное человеку не чуждо — в том числе потребность в любви и ласке.

Аристотель говорил: «Человек — общественное животное». А животные так же социальны по своей сути, как и мы, считает Борис Цирюльник. «Обезьяна радуется, как ребёнок, если ты кинешь ей банан, а собака счастлива, когда её приласкает хозяин. Кошка страшно гордится похвалой её красивой шкурке. А брошенный ребёнок, как и брошенный щенок, может умереть не только от голода, но и от тоски…»

Подобные параллели вызывают у некоторых французских коллег Цирюльника определённое раздражение, а то и отторжение. Во Франции вообще не принято высказываться напрямую. Здесь в фаворе полутона, нюансы, уклончивость формулировок — пресловутая политкорректность.

«Ковш с живой водой»

«Он не источник живой воды, он ковш, которым эту воду можно зачерпнуть», — написала о Борисе Цирюльнике журналистка Анна Рапен.

Борис Цирюльник — врач от Бога, уникальный практик. Его пациенты и коллеги твердят о его заразительном юморе, образности речи, магнетическом голосе, умении сразу взять пациента «в плен» — и не отпускать до конца.

Он наделён интуицией, безошибочным, прямо-таки звериным чутьём. Он инстинктивно угадывает то, что, казалось бы, наглухо захоронено на дне человеческого сознания и подсознания. И это отмечают все, кто наблюдал когда-либо за его работой с трудными (то бишь травмированными) подростками, не только в Западной Европе, но и в Боснии, Бразилии, Камбодже — горячих точках, куда психолога (по программам ЮНЕСКО) направляют оказывать «срочную психологическую помощь».

Его объяснения напоминают порой настоящую притчу. Устрица выращивает жемчужину вокруг песчинки, попавшей в её раковину. А долгий путь восстановления души ребёнка учёный сравнивает с кропотливым процессом врачевания поражённого участка души — лишь бы нашлось, чем её «обволакивать»: это может быть тёплый пирожок, который сунет добрая соседка, похвала учителя, внимательный осторожный врач… словом, «пусть сработает вселенский SOS».

Советы доктора Айболита

«Я вовсе не выдаю рецептов счастья, а просто показываю дорогу там, где принято видеть тупик».

«Нет незаживающих ран. Что бы ни довелось пережить человеку, будь то увечье, насилие, геноцид, он способен вернуть себе умение радоваться жизни и даже стать лучше, чем прежде. Это и есть подлинная защита — а не семейный кокон или успешная карьера».

«Страдание не разрушает, оно необходимое условие для счастья. В каждом из нас, слава Богу, тлеют спасительные угли, из которых огонь может разгореться вновь. Но самое верное средство погубить человека — это в минуту отчаяния оставить его без поддержки».

Жить не по лжи? Почему, собственно?

«Хотим ли мы знать всю правду о других? Конечно, да. Если только это не грозит разоблачениями нам самим», — пишет Цирюльник в своей новой книге «Стыд» (Mourir de dire: La honte, Odile Jacob, 2010), которую перевели на десятки языков.

«Хотим ли мы, чтобы другие знали всю неприглядную правду о нас? — продолжает автор. — Конечно, нет. Ведь обладание такой информацией даёт над нами власть, а мы ценим свою неподвластность. Так значит, надо лгать и затушёвывать правду? Да, надо. И так делают люди в несчастье, большие и маленькие, чтобы окрасить мрак и уйти от отчаяния /…/ В обмане необходимо знать меру. Но ложь — на самом деле виртуозное проявление актёрского дара. Ведь я, лгущий, способен понять ближнего, перевоплотиться в него. А самообман даст нам время, чтобы оправиться от удара судьбы».

«При мысли о лжи я вспоминаю парадоксальную фразу из одного фильма: Врать лучше чистую правду».

Притча о Цирюльнике

Её сочинил о друге-учёном французский писатель Николай Боков.

В любом городе на любой улице непременно есть парикмахерская. А в городах побольше их по две, а то и по три. Только вот пойди-найди среди них такую, где тебя обслужит настоящий цирюльник, мастер своего дела!

То же самое — в психотерапии. Визит к «пси» сегодня такое же обычное явление, как поход в парикмахерскую. И тут, как и там, тебя встречают стереотипными вопросами. В салоне (глядя поверх головы клиента): «Вам «каре» или «в скобочку»? Вас постричь или побрить?»

А у «пси» (скучающим тоном, поверх головы пациента): «Вас в детстве жестоко наказывали? Теперь вы — отец-тиран». «Вы были в юности жертвой сексуального насилия отца? Поэтому вы фригидны».

…В любом городе парикмахеров и «пси» пруд пруди. Но не каждый из них — Цирюльник.

Credo

«Наша планета больна. И быть может, пришло, наконец, время слушать тех, кто учит жить в согласии с собой. Надежда не должна умирать никогда. Надо в это верить, чтобы не стать призраком». Таково кредо Бориса Цирюльника, современного мудреца, врачевателя и утешителя. И это кредо, каким бы простым оно нам ни казалось, целебно и для трудных подростков, и для их родителей.