I

«Вам не будет скучно на Мёртвом море? — спросила меня подруга. — Там ведь по вечерам совсем нечего делать».

Один из плюсов путешествий с ребёнком — скучно никогда не бывает. Возле гостиницы — покатая тропка с фонарями. В первый день я сказала, что мы будем ходить от фонаря к фонарю, чтобы тренироваться путешествовать в горку и под горку. В последующие дни мы ходили от фонаря к фонарю и обратно не менее ста раз. Привет, фонарь! Пока, фонарь! Может, пойдём посмотрим, как красивый чёрный дядя рубит ветви высокой пальмы? Нет? Понятно. Привет, фонарь.

За ужином немолодой арабский папа кормит с ложки бледного кареглазого мальчика. Мальчик устало отворачивается. Папа зачерпывает другой еды и протягивает ребёнку ложку — нежно, но настойчиво. Потерпев неудачу, выцепляет с тарелки что-то особенно вкусное и делает следующий заход. Ты можешь не любить евреев, но ты им брат.

Бабушки и дедушки, давно не видевшие мою дочь, не спешат сразу хватать ее на руки — ребёнок должен привыкнуть. Двоюродные арабские братья и отдаленные эфиопские родственники, работающие в отеле официантами, без колебаний треплют за щёчку и хватают за ручку — иначе ребёнок не поймёт, что его рады видеть. Вот начинающий хулиган разбил тарелку, и тут же два человека кинулись проверять, не поранилось ли бейби.

Эти русские говорят на иврите с акцентом, пьют водку, едят свинину и не дают ребёнку шоколад. «Твой муж сказал, вашей девочке год и восемь месяцев. Она выглядит маленькой. Ты уверена, что она хорошо питается?» — спрашивает на иврите пожилая женщина, муж которой родился в Литве и знает по-русски «здравствуйте» и «кушать». «Вон там есть шоколад, возьми для неё шоколад. Ты не даешь ей шоколад?!! Но шоко-то она пьет? Дай ей хотя бы молока. Наше молоко не жирное, всего три процента, не пятнадцать, как у вас в России, а всего три».

Баснословная страна Россия, текущая жирным молоком.

II

В эйлатском океанариуме можно купить корм и бросать его красным рыбкам в открытом водоёме. Арабский мальчик, очень похожий на мою дочь, только более смуглый, протягивает ей коробку с кормом. Глядя на рыб, которые пытаются догнать и съесть эти сухие штучки, мы с мамой мальчика непроизвольно открываем рты. В океанариуме много арабских и еврейских религиозных семей. Стайки детей как косяки рыб. Безопасное развлечение — не кино, не музей, не луна-парк, нет риска обнажёнки или драки. Природа — это красиво и вроде бы полезно. Дети до двух лет формально не допускаются, но при входе о возрасте никто не спрашивает.

Вопреки стереотипам, дети вокруг довольно спокойные и не слишком шумные. Говорят, что «им позволяют всё», однако замечания делают и в рамках держат. Никакого ближневосточного колорита.
Эйлат — странное место, не совсем Израиль.

В торговом центре в детских магазинах почему-то почти исключительно арабки. Все возможные наряды и диалекты. Женщина, завёрнутая в чёрное, покупает своей дочке обтягивающий свитер с блёстками. Другая, в джинсах и платке, кладёт в корзинку спортивные штаны разных размеров и расцветок — пять пар, не меньше.

III

В Иерусалиме на улице Невиим одополосный тротуар. Разъезд колясок — проблема. Если коляска двойная, для близнецов, движение останавливается надолго.
Эфиопская пара в белом — она в белой юбке, куртке и платке, он в белых брюках и свитере — с маленьким кудрявым ребёнком на руках открывают дверь с надписью «Бар» и скрываются за ней. Бар — в шаббат? Религиозные? С ребёнком? Что там на самом деле, за этой дверью?

Идти в Старый город и в храм Гроба Господня 7 января — не самая лучшая идея. Перед храмом толпа. Африканцы в ярких одеждах. Русские паломницы в босоножках (на улице плюс 10, дикий холод) и арафатках. Американцы с картами и фотоаппаратами. Младенцы в слингах. У всего этого ажиотажа вид скорее туристический, чем религиозный. Как ни странно, обильно звучит ивритская речь. Русского вида пара на иврите объясняет дочке: «Мы же про это читали. Храм был построен…»

Внутри народу ещё больше. Во дворике жарит солнце и дует ветер. Африканцы строят ребёнку козу. Ребёнок устал и хочет есть. Шаг в сторону — шумный восточный базар. Если вы 7 января оказались в Старом городе возле храма Гроба Господня и вам надо побыть в тишине и покормить ребёнка, обратите внимание на небольшую арку с греческой надписью прямо напротив храма. Это — Гефсиманское подворье, где хранится икона Успения Богоматери. Во дворик выходят двери важных иерусалимско-христианских офисов. А ещё там тихо, много цветов и лестница наверх, где стоит наряженная ёлка с Санта-Клаусом. Высокий монах в чёрном, проходя мимо нас, говорит «Шаббат шалом!» и машет рукой.

IV

Живя в Москве, начинаешь делить места на чайлд-френдли и наоборот. Первых меньше. Здесь нас ждут и предоставляют условия — пандусы, автокресла, стульчики и т.п., а здесь накурено и смотрят кисло — не дадим им наши денежки. Потребительский, то есть, подход. Сделайте нам красиво и удобно, иначе вы не чайлд-френдли, а какие-то, прости господи, чайлдфри.

Я всегда знала, что в Израиле «любят детей». Но удобно там далеко не всегда. Выбор памперсов и детского питания невелик, стульчики в кафе часто сломанные, такси с автокреслом не закажешь, в качестве детского меню нередко предлагают картошку фри и мороженое, пеленальные столики в кафе — экзотика. Но никто не удивится, если вы будете менять ребёнку памперс на раковине в туалете этого самого кафе, если ребёнок бежит куда-то с громким криком или размазывает детское меню по сломанному стульчику.

Дети — естественная часть пейзажа. Вот вы любите мобильные телефоны? Они часто звонят не вовремя, разряжаются, требуют денег. Но к ним все привыкли. Никого не удивит, что у вас в кармане телефон. Иметь телефон — естественно, телефоны нужны всем, без них даже как-то странно. Если у вас нет телефона, знакомые непременно спросят — как же так? Купите, отличная вещь. Лучше на всякий случай иметь два или три. Но требовать к себе специального отношения из-за того, что у вас телефон? Да бросьте, в самом деле. Телефон, то есть ребёнок, — часть повседневной жизни, а не повод для объявления чрезвычайного положения.