Пабло Пикассо — художник никакой не еврейский, просто великий. Почему мы о нём говорим?

Автопортрет, 1907Пикассо — особенный. Он дожил до глубокой старости, был знаменитым, успешным и очень богатым, но всё равно рано утром брал тележку и брёл собирать всякий хлам на окрестных помойках, ещё и жену заставлял. Зачем? Ха, после обеда он творил скульптуры из мусора.

Пикассо хотел учиться — и учился. Хотел пробовать новое — и пробовал. Делал то, что считал правильным. Шутил, иронизировал — да, в своих картинах. Не боялся быть другим. Честным. Смешным. Страшным. Каким угодно. Некоторые, глядя на работы Пикассо, говорят: «Сумасшедший!» А мне кажется, Пикассо был как раз удивительно, восхитительно нормальным человеком. И всегда — очень разным.

…Вот Пикассо 14, но он уже учится в Барселонской школе изящных искусств. Пабло младше остальных студентов, но не боится спорить с преподавателем. Юнца часто наказывают — запирают в комнате с белыми стенами, — а он ничуть не расстраивается, рисует себе и рисует. В 19 лет со своим лучшим другом-поэтом Карлосом Касагемасом Пикассо уезжает в Париж — город любви, свободы, кафе, писателей и художников. Они молоды, бедны и очень счастливы.

1903 годОднако вскоре Касагемас покончил с собой из-за несчастной любви. Пикассо потрясён и подавлен. Он совсем один, без денег, без еды, ему нечем топить печь — и он жжёт свои картины. При этом каждый день Пикассо ходит в кварталы бедных, где люди живут прямо на улицах. И вновь — рисует, рисует, рисует. Этот период в творчестве художника называется голубым. Посмотрите на картину «Нищий старик с мальчиком», она вся синяя — это очень холодный цвет. И старый еврей, и мальчик — измождены, мы видим это по их лицам, рукам, ногам. Старик — слеп, ребёнок — мал, но они поддерживают друг друга, потому что их дружба — всё, что у них есть.

В Париж стремились не только художники и поэты, но и циркачи, артисты, шуты — все они искали славы. Находили её единицы, остальные понимали, что блеск Парижа — лишь миф, иллюзия. Они жили коммунами в плавучих домах на Сене, собирались на Монмартре, развлекали толпу.

1905 годПикассо много разговаривал с бродячими артистами и, конечно же, их рисовал. Этот период называют розовым. И действительно — взгляните на «Девочку на шаре» — синий цвет постепенно вытесняется, его заменяет розовый. Не жизнерадостный, как наряды принцесс, а бледный, холодный, в сочетании с пепельными. Для того чтобы рассказать нам историю, художнику не обязательно рисовать всё таким, какое оно в жизни.

Вот девочка, хрупкая и тонкая, и кажется ещё уязвимее, потому что балансирует на шаре, с которого так легко упасть. Атлет, наоборот, сама сила и устойчивость. Это понятно и по его уверенной позе, и по мускулам. Поддержит ли он девочку — мы не знаем. Как не знаем, упадет ли она. Мы видим только то, что видим: двое, слабый и сильный. Но нам кажется, они помогают друг другу.

1907 годГрустные, нежные картины сразу понравились публике. Можете себе представить, как ужаснулась эта самая публика, когда художник вдруг показал работу «Авиньонские девицы» — женские тела с мужскими лицами и какими-то угловатыми руками и ногами! Разразился скандал. Друзья отвернулись от Пикассо. Матисс, великий Матисс — был в бешенстве!

А Пикассо плевал на мнение общества, он всего лишь увлёкся африканскими скульптурами. И, конечно, потом критики (есть такие важные люди) назвали этот период африканским. Скандальная картина была написана на излёте этого увлечения, потому что с «Авиньонских девиц» у Пикассо начинается новый период — кубизм.
Художник в своих работах не просто использует, но подчёркивает самые разные геометрические формы.

1909 годСмотрите, Пикассо рисует портрет своей возлюбленной, юной девушки, — и вся она состоит из объемных квадратов, треугольников и полукругов.

При этом мы всё равно видим, что это женское лицо, хотя и очень странное. Кроме того, не совсем честно было бы назвать его красивым.

Легко догадаться, что портрет Фернанды Оливье не слишком-то понравился публике. Но вот удивительно: хотя люди так и не полюбили новое направление, кубические картины Пикассо хорошо продаются.

Жизнь налаживается, нищета отступает.

Пауло в костюме Арлекина, 1924Пока мы тут размышляли, Пикассо уже надоел кубизм, и Париж ему тоже надоел. Художник едет в Рим, влюбляется в русскую танцовщицу и пишет простые милые картины, которых так жаждала публика. Но публика вновь недовольна: чего это Пикассо так часто меняет стиль?

Пикассо отвечает критикам: «Всякий раз, когда я хочу что-то сказать, я говорю в той манере, в которой, по моему ощущению, это должно быть сказано».

При этом он постоянно играет со зрителем, шутит. Взять хотя бы портрет сына художника, Пауло.
Милый, трогательный, какой ещё? Задумчивый? Печальный? А теперь приглядитесь. Я подскажу: смотрите вниз, на ноги. Ну да, недорисованы, но это не всё. Под стулом, видите? Третья нога!

Что это: черновик, набросок, небрежность? Никто точно не знает. С другой стороны, картина написана в 1924 году, причём с фотографии, и на снимке третьей ноги нет, точно вам говорю.

Пикассо прожил ещё 50 лет и часто возвращался к старым работам. Неужели он не исправил бы ошибку? Мне нравится думать, что художник оставил лишнюю ногу нарочно — чтобы мы с вами её заметили и гадали: почему и зачем?

А Пикассо тем временем продолжает менять стили, влюбляться в женщин, рисовать. Но весной 1937 года фашистские истребители разбомбили испанский городок Гернику — и Пикассо всего за месяц создал невероятное, огромное полотно (восемь метров в ширину и больше трех в высоту), которое так и назовет — «Герника». Эту работу в Москву, как вы понимаете, не привезли (она хранится в Мадриде).
Говорят, однажды нацисты обыскивали квартиру Пикассо и нашли фотографии «Герники». Немецкий офицер был потрясён: «О, это сделали вы?» «Нет, это сделали вы!» — ответил художник. Потому что он никогда никого не боялся.

Пикассо дожил до 92 лет, у него было много жён, дети и внуки. После смерти художника они должны были заплатить государству налог на наследство (тысячи картин и скульптур). Чтобы не тратиться, наследники просто отдали шедевры в музей. Сложно сказать, благодаря чему — исключительной жадности или удивительной щедрости — сегодня люди со всего мира смотрят на эти странные картины. И, может быть, понимают что-то важное. Не про Пикассо — про себя.