Сара, Ребекка и Серый Волк

Испанская писательница Кармен Мартин Гайте написала книжку про американские приключения Красной Шапочки.

В этом рассказе есть девочка, мама и папа, экстравагантная бабушка и, само собой, Серый Волк. Только на этот раз он окажется добрым волшебником. Правда, не совсем настоящим, но чудеса творить умеет. Ещё в книжке фигурирует клубничный торт, вокруг которого происходит много всего странного, что в принципе не должно быть связано с тортом… Есть и запутанные семейные отношения и тайны, секреты и сюрпризы. В общем, всё то, что случается в жизни каждого из нас. А ещё – чудеса, которые тоже случаются, но мы не всегда умеем их замечать.
Пока издание на русском языке ещё только готовится к печати в издательстве «Самокат», но читатели «Букника-младшего» уже могут познакомиться с главной героиней. Итак, её зовут Сара Аллен.

…Однако не все дети, живущие в Бруклине, спят по ночам. Некоторые из них мечтают о Манхэттене: он где-то совсем неподалеку, и в то же время это самое необычное в мире место, а их собственный район кажется им унылым захолустьем, где никогда ничего не происходит. На детей давит их дом – эта гора безликого цемента. Им снится, как они тихонько встают, на цыпочках переходят Бруклинский мост и оказываются на островке, чьи огоньки видны издалека. Им кажется, что там люди всю ночь танцуют и веселятся в барах, увешанных зеркалами, стреляют из пистолетов и удирают на чужих машинах навстречу удивительным приключениям. Когда статуя Свободы закрывает глаза, она дает подержать свой горящий факел бруклинским детям, которые не спят. Но об этом никто не знает, это тайна.

Ничего об этом не знала и Сара Аллен, девочка лет десяти, с личиком, усыпанным веснушками. Сара жила с родителями в Бруклине, в большом некрасивом доме в квартире номер четырнадцать. Зато она знала, что как только её родители поставят за дверь чёрный пакет с мусором, почистят зубы и выключат свет, все огоньки мира немедленно замелькают у неё в голове, будто фейерверк. Иногда ей даже делалось страшно, потому что казалось, что какая-то сила поднимает её в воздух вместе с кроватью и выносит через окно на улицу, а она ничего не может сделать.

Её отец, мистер Сэмюэл Аллен, работал водопроводчиком, а мать, миссис Вивиан Аллен, ухаживала за стариками в больнице из красного кирпича, окружённой кованой решёткой. Вернувшись домой, она тщательно мыла руки, потому что руки у неё немножко пахли лекарствами, и шла на кухню печь торт – это было её самым большим увлечением.

Лучше всего у неё получался клубничный торт, это было настоящее фирменное блюдо. Она говорила, что клубничный торт пекут только в самых торжественных случаях, но это была неправда, ведь вид испечённого торта доставлял ей такое удовольствие, что она то и дело пекла его, всё время выискивая в календаре и в собственной памяти какую-нибудь знаменательную дату, чтобы хоть как-то оправдать свое занятие. Миссис Аллен так гордилась клубничным тортом, что никому не давала его рецепт. Когда ей всё же приходилось уступать особенно настойчивым соседкам, она неверно указывала количество муки или сахара, так что торт у соседок получался сухим и подгоревшим.

– Когда я умру, – говорила миссис Аллен, лукаво подмигивая, – я укажу в завещании, где хранится настоящий рецепт, чтобы ты тоже пекла его своим детям.
«Вот ещё, – думала Сара, – я не собираюсь печь своим детям клубничный торт».

По правде говоря, приторный клубничный торт ей порядком надоел, потому что его приходилось есть каждое воскресенье, не считая дней рождения и праздников.

Разумеется, Сара никогда бы не призналась в этом матери. Кроме того, у неё был ещё один секрет: ей вообще не хотелось заводить детей. Сару раздражали все эти погремушки, бутылочки, слюнявчики и бантики, потому что ей хотелось стать актрисой, питаться устрицами, запивать их шампанским и покупать пальто с шиншилловым воротником, какое носила в молодости её бабушка Ребекка – Сара видела его на фотографии, наклеенной на первой странице семейного альбома. Это была единственная фотография, которую Сара любила. Потому что на остальных изображались какие-то унылые люди, удивительно похожие один на другого. Эти люди сидели вокруг клетчатой скатерти, разложенной прямо в чистом поле, или за столом в гостиной, где праздновался неведомо какой праздник, и все ели торт. На столе обязательно лежали куски торта или стоял целый торт, и девочке было скучно рассматривать улыбающиеся лица, потому что они тоже напоминали торт.

Ребекка Литтл, мать миссис Аллен, несколько раз была замужем и когда-то пела в мюзик-холле. Её сценический псевдоним был Глория Стар. Сара видела это имя на старых программках, которые показывала ей бабушка. Они хранились в обитом бархатом сундучке, запиравшемся на ключ. Но сейчас бабушка уже не носила пальто с шиншилловым воротником. Она жила одна на Манхэттене, в верхней части окорока, в скромном квартале под названием Морнингсайд. Бабушка обожала грушевый ликёр, курила табак и была немного не в себе. Старость тут ни при чем. Просто когда никому ничего не рассказываешь, память ржавеет. Глория Стар очень любила поболтать, но ей некого стало очаровывать своими бесконечными, зачастую неправдоподобными историями.

Миссис Аллен и Сара навещали бабушку каждую субботу и убирали её квартиру, потому что сама она не любила мыть посуду и наводить порядок. Целыми днями она читала романы или играла на черном расстроенном пианино фокстроты и блюзы; её квартира была завалена газетами, скомканной одеждой, пустыми бутылками, грязной посудой и пепельницами, которые не вытряхивались целую неделю. У неё был ленивый пушистый белый кот по имени Клауд, то есть Облако. Этот кот открывал глаза исключительно в тот момент, когда хозяйка садилась за пианино; всё остальное время он сладко спал в зелёном бархатном кресле. Иногда Саре казалось, что бабушка играет на пианино только затем, чтобы кот проснулся и обратил на неё чуточку внимания.

Сама бабушка ни разу не зашла навестить их в Бруклин и никогда не звонила. Миссис Аллен жаловалась, что бабушка не хочет с ними жить. Потому что, если бы она жила с ними, миссис Аллен могла бы ухаживать за ней, как за стариками в больнице, и вовремя давать ей лекарство.

– Все старики говорят, что я их ангел-хранитель. Никто не катает их инвалидное кресло так осторожно, как я. Ах, как всё это грустно! – вздыхала миссис Аллен.
– Не понимаю, – перебивал её муж. – Ты же говоришь, что очень любишь свою работу?
– Да, она мне нравится.
– Тогда что тут грустного, по-твоему?
– Мне грустно, что незнакомые больные старики любят меня больше, чем собственная мать, которой я совершенно не нужна.
– Правильно, она ведь не больна, – отвечал мистер Аллен. – И потом, она много раз тебе говорила, что ей нравится жить одной.
– Да, конечно, говорила.
– Тогда оставь её в покое.
– Я боюсь, что её обворуют или с ней что-нибудь произойдет. У неё может случиться сердечный приступ, или она забудет перед сном выключить газ, или упадёт в коридоре… – говорила миссис Аллен, которой вечно мерещились беды.
– Да что с ней может случиться? Всё будет хорошо, вот увидишь, – говорил ей муж. – Она всех нас переживет, эта ящерица.

Мистер Аллен всегда называл свою тёщу «она». Он презирал её, потому что она была певичкой в мюзик-холле, а она презирала его, потому что он был водопроводчиком. Сара знала об этих и других семейных делах, потому что её комната была отгорожена от родительской спальни тонкой перегородкой. Она часто засыпала поздно и иногда по ночам слышала, как они спорят.
Когда мистер Аллен повышал голос, его жена говорила:
– Потише, Сэм, Сара может услышать.

Эту фразу девочка помнила с самого раннего детства. Потому что уже в то время она любила подслушивать разговоры родителей сквозь тонкую перегородку – даже больше, чем сейчас. Особенно если в них звучало имя мистера Аурелио. В те нескончаемые бессонные ночи она много думала о мистере Аурелио.

Сара научилась читать сама ещё в раннем детстве, и была уверена, что на свете нет ничего лучше книг.
– Какая умница, – говорила бабушка Ребекка. – Никогда не думала, что ребёнок может научиться говорить раньше, чем ходить. Наверное, она вундеркинд.
– Да, она умница, – отвечала миссис Аллен. – Но иногда она задает странные вопросы. Трёхлетние девочки таких вопросов обычно не задают.
– Например?
– Ну, например, что такое смерть. Представляете? Или свобода. Или что означает «выйти замуж». Соседка советует показать её психиатру.
Бабушка рассмеялась:
– Да ты с ума сошла, зачем ребёнку психиатр? Когда дети задают вопросы, им надо отвечать. А если говорить правду не хочется или сама точно не знаешь, надо рассказать сказку, похожую на правду. Давай я ей объясню, что значит выйти замуж, да и насчет свободы я тоже могу кое-что рассказать.
– Боже мой, мама, да что вы такое говорите! Когда же вы наконец начнёте рассуждать как нормальный человек!
– Никогда. Быть нормальным человеком безумно скучно. Я говорю серьёзно: приведи ко мне Сару как-нибудь в воскресенье, или мы сами за ней зайдем, Аурелио очень хочет с ней познакомиться…