Жан-Мари-Эдмон Сабран, он же Поль Берна (1908–1994) писал в основном
детективы, фантастику и даже романы ужасов. Но известность ему принесла детская книга — «Лошадь без головы».

Дело происходит после войны. Лошадка на колёсиках — единственная игрушка большой детской компании из маленького французского городка Лювиньи. Казалось бы, кому интересна эта рухлядь. А у неё, оказывается, есть хозяин. Он уже вырос, но зачем-то старается вернуть свою лошадь. И даже готов заплатить за неё 10 тысяч франков.

Не прошло и пяти минут, как в замке щёлкнул ключ: это пришёл отец Фернана.
— Готово! — сказал он, подмигнув детям. — Помогите втащить её в дом…
Дождь перестал. Обмытая мостовая блестела в желтоватом свете фонарей. Улица Маленьких Бедняков всегда бывала особенно оживлённа в субботу вечером: шли с работы железнодорожники, было много освещённых окон, много распахнутых дверей, а в маленьком кафе на улице Союзников всегда полно народа до десяти вечера.

Лошадка без головы стояла на своих трех колесах в садике, покрытая мешком из-под угля.

— Росси починил колеса, смазал втулки и выпрямил погнувшиеся спицы, — сообщил отец Фернана. — Замечательная работа! Надо будет его отблагодарить!..

Они втроём втолкнули лошадку в кухню, чтобы полюбоваться ею при свете. Фернан снял мешок и погладил рукой новую вилку. Росси покрыл её зелёной вагонной краской.

 — Можешь теперь кататься! — воскликнул отец. — Выдержит…
Марион схватила тряпку и обтёрла туловище лошадки, запачканное угольной пылью, а Фернан поднимал колеса одно за другим, проверяя, как они вертятся. Дуэн смотрел на детей и нервно потирал руки.
— Со мной случилась смешная история! — начал он рассказывать. — Какой-то тип вышел из кафе и вдруг хватает меня за руку и спрашивает, что это я тащу. Я поднимаю мешок и показываю ему лошадку. Тогда он говорит: «Даю тебе за неё пять тысяч франков!» Вначале я подумал, что он шутит, но нет — он, оказывается, не шутил. Он шёл за мной до самого сквера и всё поднимал цену. Под конец он уже предлагал мне десять тысяч… Я не знал, как и отвязаться от этой скотины.

Дети подняли головы.

— Кто бы это мог быть? — спросил Фернан. — Не Рубло?..
— Нет, это какой-то незнакомый: здоровенный малый, неплохо одетый, только небритый. И он как будто не шутил. Но всё-таки десять тысяч франков за эту старую кукушку? Безумие!

Марион и Фернан молча переглянулись — им стало не по себе. Их радость как-то сразу испарилась. Лошадка, правда, была здесь, опять с ними, но рассказ Дуэна всё испортил. Тот заметил расстроенное лицо сына и неправильно всё понял.

Разумеется, первым прокатился в воскресенье Фернан — он должен был проверить прочность новой вилки.

— Теперь-то она уж не так скоро сломается, — с удовлетворением сказал мальчик. — Лошадь ещё никогда так хорошо не бегала.
Погода изменилась к лучшему, сквозь туман пробивалось солнце. Ребята быстро установили очередь, и началось весёлое катание. Габи дважды побил собственный рекорд быстроты. Бонбону, как и было обещано, дали прокатиться три раза. Девочки бросались вниз, как безумные, волосы их развевались по ветру. На всём протяжении улицы Маленьких Бедняков из окон выглядывали недовольные или смеющиеся лица. Прохожие, которым на мостовой оставалось мало места, быстро вскакивали на узкий тротуар.

— Нажимай! — кричали ребята.

И Татав со своим забинтованным коленом нажимал вовсю, только пятки тёрлись о мостовую, чтобы сдержать прыть безголовой лошади. И Марион нажимала, хохоча. Её чёрный платок развевался и «утирал нос» серому першерону с завода холодильников «Модерн», когда он появлялся на перекрёстке. Кучер орал, а лошадь без головы точно вставала на дыбы; дойдя до подъёма, она отрывалась от земли всеми своими тремя колёсами сразу и без церемоний сбрасывала всадника на грязную насыпь.

В воскресенье вечером на улице Маленьких Бедняков было очень людно: все возвращались из кафе, из кино и с футбольной площадки. И тут Фернан заметил посторонних. Это были два большеголовых субъекта. Оба были не похожи на местных жителей. Они уже несколько раз спускались по левому тротуару до Чёрной Коровы и при этом как будто совершенно не интересовались бешеной скачкой лошади без головы. Ребята смеялись и оживлённо разговаривали, и никто не обращал внимания на этих прохожих, у которых только и было особенного, что роскошные канадские куртки, подбитые серым кроликом. Вдруг Фернан заметил, что они стоят уже на правом тротуаре, у решётки садика Марион. Половина компании собралась внизу, чтобы встречать тех, кто спускался на лошади с пригорка, а оба незнакомца, молча, со злобным видом, не двигаясь с места, наблюдали за детьми.

— Хватит на сегодня! — сказал встревоженный Фернан.

Марион тоже заметила незнакомцев; она настороженно кивнула старшим мальчикам. Тогда Габи заставил малышей замолчать. Все десять ребят поднялись к дому Дуэнов, тесным кольцом окружив Фернана, который вёл лошадь. С помощью Марион и Габи он водворил её в кухню под ласковым взглядом отца, отдыхавшего у печки.
— Ну как, работает? — спросил он Фернана.
— Прекрасно! Как новая! — ответил мальчик и после минутного молчания добавил: — Только неприятно, что какие-то люди стали вертеться вокруг нас…

Незнакомцы подождали до следующего вторника и только тогда встретились с ребятами. Было уже почти пять часов, но небо на западе было ясное, закат окрашивал облака в великолепный пурпур, нежно-розовые тона ложились на улицу Маленьких Бедняков.

Половина компании с большим Габи во главе находилась перед домом Дуэнов, остальные дожидались внизу, на дороге Чёрной Коровы, испуская восторженные крики каждый раз, когда лошадь показывалась из-за поворота. Маленький Бонбон по обыкновению дежурил на перекрёстке. Зидор только что начал второй спуск: он мчался визжа, как поросёнок, которого режут. Но вот прошло три минуты, а Зидор не возвращался.
— Что это он там дурака валяет? — заворчал Жуан, с нетерпением ожидавший своей очереди.

Последние два дня всё было спокойно, и Габи уже забыл предупреждения Дуэна. Вдруг он спохватился и закричал:
— Идёмте! Скорее!..

— Они хотят купить у нас лошадь! — крикнул Фернан товарищам. — А мы… не хотим её продавать…
— Десять тысяч! — орал тот из незнакомцев, который был повыше ростом. — Это не пустячки! За десять тысяч у вас будет новая лошадь с педалями, с головой, со всем, что полагается!
— Дудки! — грубо возразил Габи. — Таких лошадок, как наша, уже давно не делают. Она принадлежит Фернану. У нас больше нечем играть, понимаете? Она не имеет цены.
— Слышишь, что он говорит, Пепе? — усмехнулся человек, обращаясь к своему спутнику. — Дурачки!..
Тот медленно расстегнул куртку и вытащил толстый бумажник.
— Довольно нести ерунду! — сказал он угрожающим тоном. — Вот деньги! Берите и смывайтесь. Нам нужна эта лошадь!
— Вы её не получите! — решительно заявил Габи.

Лёгким толчком Фернан потихоньку подкатил лошадь к решётке. Вдоль тротуара на её защиту выстроились десять ребят. Их беленькие и смуглые лица были освещены пылающим закатом. Силуэты мрачных широкоплечих, массивных незнакомцев вырисовывались на фоне покрытого газоном откоса. В глубине участка Пеке за этой странной сценой наблюдал ржавый остов Чёрной Коровы.

— Мы сейчас другим способом заставим тебя понять, в чём дело, — проворчал тот, кто назывался Пепе, и шагнул в сторону Габи.

Мальчик не двигался с места.

Остальные столпились вокруг него. Марион исподтишка смеялась, она уже подносила два пальца ко рту.
— Вы не получите лошади! — уверенно повторил Габи. — Вы её не получите, даже если будете бить нас. Вас двое здоровенных буйволов, а я вас не боюсь!

Маленькие свиные глазки Пепе заблестели.
— Подожди, парень! Я тебе поддам ногой куда следует, — пробормотал он сквозь зубы.
— А вот и не поддадите! — насмешливо ответил Габи. — Это только папа может себе позволить, да и то он здорово набегается по кварталу, пока догонит меня.

Все ребята расхохотались.
— Ну-ка, давай, Красавчик! — обратился Пепе к товарищу. — Давай-ка сначала утрём нос вот этому…