Букник-младший любит поговорить о котах. Наши коты путешествуют в автобусах в поисках солёных огурцов, дружат с псами, живут в вёдрах на деревьях. И, наверное, у них много общего с котами греческими, они бы с удовольствием подружились друг с другом. Вот только греческим котам, особенно чёрным, повезло гораздо меньше, чем нашим. Ведь на них идёт настоящая охота. Сможет ли хоть кто-нибудь спастись?

Глава первая

В которой после целого ряда таинственных
и необъяснимых исчезновений кошек
я становлюсь свидетелем разбойного нападения

Первым исчез Хвост. Потом Прыгун. Вслед за тем пропали Уголёк, Толстун, Чуня, Крошка, Маркиз и Чернушка. Общее у этих кошек было только одно — цвет. Все они были чёрные-пречёрные.

Поначалу исчезновения не вызвали особого беспокойства среди кошачьего населения острова. Ведь кошки нередко пропадают на какое-то время. Причин может быть сколько угодно. Может, хозяева переехали в другой квартал, может, сумасбродной хозяйке вздумалось запереть своего питомца дома и не пускать его гулять, а может, кошка днюет и ночует около мышиной норки, терпеливо подстерегая её обитательницу.

Ну а я о таких вещах до поры и не задумывался. До одного памятного летнего вечера.

Ещё на рассвете мой лучший друг Куцый, известный также под прозвищами Кот-налётчик и Гроза Сковородок, рассказал, что обнаружил чудную приморскую таверну с неплотно закрывающимся окном в кухню. Надо сказать, Куцый лихо отыскивает симпатичные таверны и виртуозно поглощает содержимое сковородок. А ещё мой друг никогда не унывает и всему радуется. Сколько мы с ним валялись на солнышке, шатались по острову и ели разной вкуснятины!.. Так вот, мы условились встретиться вечером, устроить набег на таверну и опустошить тамошние сковородки с жареной рыбой, наполнив таким образом свои животы.

Местом встречи была выбрана крыша полуразвалившегося сарая неподалёку от намеченной цели. Операцию мы назначили на такую ночь, когда луна почти полностью закрыта тучами. Меньше шансов, что кто-то заметит наши манёвры. Подобные набеги в лунные ночи не раз заканчивались плачевно, и мы сделались предусмотрительнее.

Я пришёл первым, влез на крышу по ржавой водосточной трубе и стал прохаживаться. Настроение у меня было прекрасное и безмятежное. Справа простиралось море, тёмно-зелёное и такое огромное, что казалось бескрайним.

Когда я был ещё маленьким котёнком, то мечтал стать корабельным котом. Я представлял, как буду плавать на торговом паруснике, трюмы которого доверху забиты ящиками с сардиной и барабулькой, как увижу весь белый свет от края до края, как отведаю в тропической гавани экзотическое блюдо из рыбы-луны, как буду карабкаться по деревьям из рыбьих косточек в сказочных джунглях и флиртовать с очаровательными кошечками в Сиаме и Персии… Увы, мечты остались мечтами: оказалось, что я страдаю морской болезнью.

Сейчас море было спокойным, как зеркало, и звёзды отражались на его поверхности. Но каким диким становится это море зимой, каким страшным, тёмным и свирепым! Сумасшедшие волны вздымаются как горы, накатываются одна на другую, бушуют ураганы, и ни один корабль не рискует приблизиться к нашему острову целых три или даже четыре месяца.

Ну вот, прогуливаюсь я по крыше, и мне прекрасно видно всё, что происходит внизу. Справа вдалеке вырисовываются белёные стены таверны «Красный окунь», в освещённом окне кухни можно различить повара, который чистит сковородки, ни о чём не догадываясь, и время от времени вытирает полотенцем пот со лба. В таверне сегодня не много посетителей: пожилой капитан со своим попугаем да две влюблённые парочки. Деревянные столы покрыты выгоревшими на солнце скатертями в красно-белую клетку. До моих ушей долетают обрывки разговоров, соблазнительный запах жареной барабульки щекочет ноздри. Живот нетерпеливо урчит, я пытаюсь его усмирить, обещая очень скоро доставить ему удовольствие. Но он всё равно урчит — не верит мне. И для этого есть основания: ведь сколько раз уже мы с ним обманывались в своих надеждах!

И вдруг… Из-под рыбацкой лодки, перевёрнутой вверх дном, появляется незнакомый мне чёрный кот и, настороженно озираясь, крадётся к таверне. Наверняка его тоже приманил неповторимый запах жареной барабульки. Этого только не хватало, думаю я. Он же испортит нам всё дело!

Дальнейшее произошло так неожиданно и молниеносно, что я даже усомнился, не померещилось ли мне всё это. Трёхколёсный мотоцикл с коляской вылетел на полной скорости из тёмной улочки, резко затормозил, из него выскочили двое — один маленький, в кепке, а другой высокий, с обвислыми усами, схватили кота сачком, стукнули его пару раз и засунули в мешок. Несчастный вырывался, царапался и отчаянно мяукал — всё без толку. Бандиты бросили мешок в коляску, сами запрыгнули обратно в мотоцикл, и только их и видели.

Я не мог поверить своим глазам и стоял столбом, теряя драгоценные секунды. Что делать? Ждать Куцего, как условились, или преследовать похитителей? На одной чаше весов — мой пустой живот, на другой — собрат, попавший в беду. После недолгих колебаний я спрыгнул с крыши и понёсся со всех лап за мотоциклом. Но как ни быстро я бежал, мотоцикл всё равно ехал быстрее и вскоре уже скрылся из виду в глубине тёмной улицы.

Эх!.. Расстроенный и обессиленный, я побрёл с опущенным хвостом обратно к месту преступления. На асфальте перед таверной блестела какая-то металлическая штука. Я обнюхал её и внимательно изучил. Это оказался значок (люди иногда прикалывают такие на лацкан пиджака), а на нём — зелёный четырёхлистный клевер в обрамлении серебряной подковы. Видно, злодеи обронили. Интересно, что эта эмблема означает?

Но я не успел хорошенько всё обдумать. С оглушительным гудком, от которого у меня поджилки затряслись, мимо промчался гигантский грузовик. Просто чудо, что он не превратил меня в лепёшку!

Я бегом вернулся к своему наблюдательному пункту, забрался на крышу сарая и там столкнулся с Куцым, которой, оказывается, уже давно ждал меня и места себе не находил.

— Ну и что?
— Как это что? А если бы ты был на его месте?! Они ещё и поколотили бедолагу. И кто знает, куда уволокли.
— Слушай, а ведь правда… — задумался Куцый. — В последнее время что-то неладное творится с нашей братией. Коты пропадают один за другим. А вдруг эти два типа причастны и к другим исчезновениям? Я имею в виду Хвоста, Прыгуна, Чуню, Толстуна, Чернушку…
— Есть только один способ выяснить это. Нужно найти злодеев.
— Как?
— По запаху. У одного из этой парочки, у коротышки, очень характерный запах. Он пахнет йодом и мятой.
— Ну так беги и найди его… Ой, что это — пароход гудит?
— Ну прямо уж. Это мой живот жалуется.
— А я что говорю?! Мы тут болтаем обо всяких глупостях и забыли о самом важном — о еде. Таверна вот-вот закроется. Ты готов?
— Конечно.
— У тебя есть план?
— Ещё бы!
— Тогда я весь внимание.
— Устраиваем обходной манёвр. Я брошусь на попугая, который сидит на плече у капитана, вон за тем столиком, видишь? Как только повар выскочит из кухни глянуть, что происходит, быстро хватай рыбу, а когда он погонится за тобой, я забегу на кухню и схвачу что успею.
— Отлично!

Всё произошло в точности так, как я задумал. Мы ловко обманули повара, схватили со сковороды по барабульке и слопали её с большим аппетитом. Потом прогулялись по берегу — естественно, держась на почтительном расстоянии от таверны. Мы смотрели на звёзды, отражающиеся в воде, любовались морем, которое бесшумно накатывалось на камни и тихо бормотало что-то, отползая обратно. Я замечтался.

А Куцый пришёл в такое превосходное настроение, что запел свою любимую песню «Долорес и её двенадцать хвостов»:

У Долорес у красотки
самый лучший в мире хвост
и прелестная походка.
Все коты встают рядком, /
чтобы на чудесный хвост
хоть одним взглянуть глазком.
Хвостиком вильнёт — и сразу
все коты теряют разум.
Ах, детка,
какая ты кокетка,
Долорес, ты конфетка,
ты грёза всех котов!
Ах, если б ты имела
двена-адцать хвостов!

 — Ну что, пойдём за добавкой? — спохватился Куцый. — Повар наверняка ещё не отдышался, у него не хватит сил гнаться за нами снова. Заметил? Он пыхтел как паровоз.
— Хорошо бы… Но нет, не пойдём.
— Почему? Неужели так объелся?
— Нет, конечно. Но у меня свидание.
— С Глорией?
— Ну а с кем же ещё?
— Да ну её, эту Глорию!
— Она ведь ждёт меня. Не хочу её огорчать.
— Счастливчик! — усмехнулся Куцый. — Не понимаю только, что она в тебе нашла.
— Видать, нашла…

И я простился с Куцым и направился по дорожке, которая должна была привести меня прямо в объятия Глории.