От слов «мудрецы Талмуда» веет чем-то очень серьёзным. Сразу представляются тяжёлые тома, наморщенные от напряжения лбы, с трудом переворачиваемые пожелтевшие страницы. Но популярный израильский писатель и журналист Ури Орбах, книга которого «Жили-были мудрецы» недавно переведена на русский язык и вскоре выйдет в свет в серии «Кешет / Радуга» издательства «Книжники», пересказывает талмудические истории в занимательной и весёлой манере. Иногда автор заставляет мудрецов действовать на нынешний лад — к примеру, подождать на остановке автобус или включить кондиционер, — но это отнюдь не мешает передать дух древних историй, которые не только так же современны, как недавно появившийся айпод, но просто-напросто неподвластны времени.

Чудесное место

Рабби Йоси был очень терпеливым учителем. Он умел объяснять самые трудные вещи самым бестолковым ученикам. Никогда не закончит урок, пока хоть одному человеку в классе что-то непонятно. У кого ещё найдётся столько терпения? Вот потому и приезжали к рабби Йоси отстающие ученики отовсюду. Даже издалека.
Среди слабых, непонятливых и рассеянных учеников один был хуже всех. Ему не удавалось понять ничего. Такого даже рабби Йоси никогда не видел. Этот ученик был рассеянным, непонятливым и ничем не интересовался, все остальные учителя отчаялись его чему-то научить.
Рабби Йоси видел, что этому мальчику тяжело сидеть в классе. Бился, бился с ним рабби Йоси, но без толку: он его учит — а тот не учится, он ему говорит — а тот не слушает, он ему объясняет — а тот не понимает…

Другой бы разозлился, но у рабби Йоси против гнева имелось испытанное средство — терпение и любовь к ученикам, поэтому он не разозлился ни капельки, а только спросил:
— Мне очень хочется узнать твой секрет. Как так получается, что ты не глухой, а в классе не слышишь? Не слепой, а меня как будто не замечаешь? Можешь всё понять, но не хочешь знать ничего?
Взглянул мальчик на рабби Йоси и произнёс всего несколько слов:
— Я скучаю по дому.
Спросил у него рабби:
— Откуда ты?
— Из Габот-Шамая, — ответил мальчик.
Согласитесь, забавное название, ведь Габот-Шамай означает «Брови Шамая». Это всё равно что назвать город «Брови Пушкина»… Но рабби Йоси не засмеялся, а задумался.

«Габот-Шамай, Габот-Шамай?..» И вдруг учитель вспомнил, что об этом месте говорят люди. Ведь во всей стране нет более жалкого городка, про который рассказывали бы такие неприятные вещи:
«В Габот-Шамае такая жара, что даже верблюда не оттащишь от вентилятора».
«Габот-Шамай — настоящая дыра, на всех картах под ним написано: проезжайте мимо».
«В Габот-Шамае люди разговаривают с закрытым ртом, чтобы мошек не наглотаться».
«По Габот-Шамаю летают огромные мухи с разинутой пастью и заглатывают людей!!!»
Ну ладно, здесь мы приврали, но совсем чуть-чуть…

Рабби Йоси не хотелось обидеть мальчика, ведь жителям Габот-Шамая наверняка часто приходится выслушивать шуточки на свой счет. Он просто спросил:
— Что же такого замечательного в твоём городке?
— Габот-Шамай — самое лучшее место на всей земле! — выпалил мальчик, глаза его горели. — Когда у нас рождается младенец, мы сразу мажем ему голову тёмным инжиром!
— Зачем же вы это делаете? — удивился рабби Йоси, с трудом сдерживая смех.
— Чтобы комары его не покусали. У нас ужасная жара и тучи комаров. Но мы-то знаем, что комары ненавидят запах тёмного инжира.
«Вот оно что», — подумал рабби Йоси и спросил:
— И по всему этому ты так сильно скучаешь?
— Да, — ответил мальчик. — Я очень скучаю. От комариных укусов не так больно, как от насмешек. Вам не понять, что наши глиняные домишки, которые еле держатся на земле, я люблю в сто раз больше, чем самые крепкие каменные дома в этом городе! А жара в Габот-Шамае для меня гораздо приятнее, чем ваша прохлада. Я не завидую этим цветам и зелени вокруг, я скучаю по солнцу, пыли и пустыне, потому что там мой дом. Габот-Шамай — место, где живут люди, люди, такие же, как я, понятно? И это совсем не смешно!
Впервые ученик произнес такую длинную речь. И рабби Йоси понял, как трудно учиться вдали от дома, где чужим кажется даже воздух. Как можно сосредоточиться, когда тебя гложет тоска по родным местам? Даже если у них такое странное название, как Габот-Шамай… А что, разве «Ворота Надежды» — Петах-Тиква — не странное название? Или «Палец Галилеи» — Эцба-Галиль — не так смешно звучит?.. А ведь есть ещё, например, Карней-Шомрон — «Рога Шомрона»…
Рабби Йоси погладил мальчика по голове и сказал:
— Будь благословен Тот, кто делает землю прекрасной в глазах её жителей. Благословен Творец, который учит людей любить родные места. И даже если есть края более плодородные и цветущие, каждому дорог тот дом, деревня и город, где он вырос. А если ты далеко от дома, то много нужно сил, чтобы сосредоточиться на учении.
С этого дня рабби Йоси и мальчика из Габот-Шамая часто можно было увидеть вместе. О чём они говорили? Конечно, об этом странном далёком городке, где голову новорождённому обязательно мажут тёмным инжиром, чтобы отпугнуть комаров. Мальчик рассказал рабби ещё много необычных и смешных историй, и ни одна из них не могла произойти нигде, кроме такого чудного места, как Габот-Шамай. Потихоньку мальчик перестал тосковать по дому. А рабби Йоси? Рабби Йоси наконец смог обучать его Торе. И поглядите, что произошло! Рассеянный и бестолковый мальчишка стал лучшим учеником в школе! А на переменах дети стайкой окружали его, чтобы послушать удивительные истории о Габот-Шамае…
Но иногда на уроке мальчик снова начинал мечтать, и когда взгляд его задерживался где-то на потолке, рабби Йоси легонько трепал его по щеке и спрашивал:
— Ну, что там новенького у комаров?

По мотивам мидраша Берешит раба, глава 34

Обещания надо выполнять

История любви Акивы и Рахели

Акива был простым пастухом у богатого и щедрого хозяина по имени Бен Кальба Савуа, что означает «Сын Сытой Собаки». «Разве это имя? Это же обидное прозвище!» — скажете вы. Но в те давние времена всё было наоборот. Вот, к примеру, люди говорили так: «Даже голодный, как самая разнесчастная собака, бедняк получит в доме Бен Кальба Савуа сытный обед и пирожок на дорожку». Поэтому имя Бен Кальба Савуа звучало как похвала его хозяину.

Росла у Бен Кальба Савуа дочь Рахель, девушка красивая и очень умная. Женихов у Рахели было видимо-невидимо, целый отряд или даже армия. Что ж тут удивительного? И красавица, и умница, и в придачу — богатая наследница. Многие хотели жениться на дочке Бен Кальба Савуа и жить сыто и беззаботно. Одним словом, Рахель была невестой привлекательной во всех смыслах этого слова (ну а странное имя её отца чур не в счёт).

Но одного за другим прогнала Рахель всех своих женихов. Никто ей не нравился — ни красавцы, ни храбрецы, ни потомки знаменитых мудрецов, а полюбила она простого и неграмотного пастуха Акиву. Он был беден, Тору не учил, и ни одного знатного родственника у бедняги было не найти, как ни старайся. Исполнилось Акиве к тому времени целых сорок лет, а читать и писать он так и не выучился. Кому нужен такой жених? Но Рахель выбрала Акиву не за молодость или богатство. Она увидела в нём то, что до неё никто разглядеть не мог. Наблюдая, как ласково и бережно он обращается с животными, как ведёт себя с людьми, Рахель решила, что Акива человек скромный, хороший и подходит ей больше всех. И всё же она поставила ему одно условие.
— Если я выйду за тебя замуж, — спросила Рахель, — ты оставишь своих овец? Пойдёшь учить Тору? Ведь ты можешь стать настоящим мудрецом, жалко, что ты впустую тратишь время на пастбище!
— Я согласен, — выпалил Акива, не раздумывая ни секунды.

Всё бы хорошо, но во времена Рахели и Акивы родители решали, кому за кого идти замуж и кому на ком жениться. Отец Рахели, без сомнения, был очень щедрым и великодушным — каждый, кто входил в его дом голодным, получал еду, но ведь это не значит, что каждый, кто у него работает, должен получить его дочь!
— Отдать свою красавицу и умницу за какого-то пастуха, который даже руки её просить поленился? Ну уж нет! Никогда моя дочь не пойдёт за неуча без роду и племени. Пускай пастух женится на девчонке-пастушке, или на бедной кухарке, или ещё на ком-нибудь, я не возражаю! Но Рахель, моя Рахель — дочь самого Бен Кальба Савуа! Не бывать ей женой пастуха!

Рахель знала, что, если она станет женой Акивы, отец выгонит её из дома без всякого приданого — не даст и мелкой монетки. Но всё же она решила: «Выхожу за Акиву!»

Через несколько дней Бен Кальба Савуа узнал, что Рахель и Акива тайком поженились. Скандал! От гнева Бен Кальба Савуа стал чернее тучи:
— Что?! Замуж за Акиву? Пастух забрал мою Рахель? Не отец я ей больше! Пусть уходит со своим Акивой, и пусть зарабатывают на жизнь, как умеют. Неслыханно! Клянусь, она не получит ни гроша из моего богатства! Всё раздам бедным, а ей не видать ничего, раз посмела пойти за жалкого пастуха, который букву «алеф» от буквы «бет» не может отличить. Негодяйка!

Бен Кальба Савуа одновременно и сердился, и обижался, и возмущался, и грустил. Он закрылся в своём доме и неделю ни с кем не разговаривал, будто похоронил дочь.

А Рахель и Акива поселились в заброшенном сенном сарае за городом. Сарай шатался от ветра, казалось, что он вот-вот разлетится, соломинка за соломинкой. Зимой крыша протекала, капало из щелей и дыр, а летом было нечем дышать. Что же Рахель? В доме отца она спала на мягкой кровати с позолоченными ножками, а теперь вместо постели — охапка сена, колючая и неудобная. Каждое утро Акива аккуратно выуживал из волос своей любимой стебельки и травинки. Ох и непросто пришлось дочери Бен Кальба Савуа! Но рядом всегда был Акива, и с ним Рахель чувствовала себя настоящей царицей. Однажды Акива пообещал:
— Если когда-нибудь разбогатею, обязательно подарю тебе «Золотой Иерусалим»! (Это такое красивое и очень дорогое украшение. Об этой драгоценности мечтали все девушки.)

А пока Рахель и Акива не могли купить ни хлеба, ни масла, ни сыра. Но их любовь была сильнее всех трудностей на свете, и они жили счастливо в своем убогом сарайчике.

Однажды к ним постучал сам пророк Элияу. Он был одет, как последний бедняк, — ни за что не узнать!
— Простите, если помешал, но моя жена только что, в добрый час, родила. Могу ли я попросить у вас немного соломы, совсем чуть-чуть, чтобы ей было удобней лежать?
Поделились Рахель и Акива с бедняком, ведь соломы у них было море (а может, океан). И Акива сказал:
— Видишь, моя дорогая Рахель, мы думали, что нам трудно, но на свете есть люди, которым ещё труднее, чем нам. Вот у этого бедняка даже соломы для жены нет. А нам не так уж плохо, и нет причин жаловаться и грустить.

Но вот наступил день, когда им пришлось расстаться. Рахель посмотрела на Акиву и сказала:
— Помнишь, ты обещал, что после свадьбы пойдёшь в дом учения — бейт мидраш? Тебе пора, мой любимый.

Возразить нечего — слово нужно держать! И Акива собрался в дорогу. Рахель осталась одна. Зачем она его отпустила? Ведь когда двое любят друг друга, они стараются не разлучаться даже на минутку! Но Рахель и Акива умели расставаться и ждать. Рахель выбрала бедность и одиночество, чтобы её любимый Акива смог найти свою Тору. Придёт время, и однажды этот самый Акива скажет: «Любить ближнего, как самого себя, — главный закон Торы». Но до этого было ещё далеко, а пока он любил Рахель, как самого себя, и даже больше.

Акива взял с собой немного вещей, попрощался с Рахелью и отправился в бейт мидраш, к знаменитым учителям рабби Элиэзеру и рабби Йеошуа. Учиться Акиве нравилось — он сидел на стуле как приклеенный и читал день и ночь. Раньше на пастбище он занимался тем, что отгонял коров от овец и отличал звук «Ме-е-е» от «Му-у-у». В бейт мидраше Акива научился грамоте, потом одолел простые объяснения Торы, затем перешёл к более сложным и постепенно стал толковать Тору сам. Тора проникала в сердце Акивы, как вода, которая постепенно точит камень. Вскоре Акива стал лучшим учеником. Прошло время, и никому неизвестный Акива превратился в рабби Акиву. Куда подевался незнайка-пастух? Нет его и в помине! А простой ученик, который недавно и читать-то не умел? Он стал знаменитым учителем и учёным, который совершает настоящие открытия.

Двенадцать лет учил Тору рабби Акива. За это время вокруг него собралась целая толпа учеников. И все эти долгие годы он не видел ни родных, ни свою любимую Рахель даже краешком глаза. Только изредка ему удавалось послать ей несколько монеток. А Рахель следила за успехами Акивы издалека. Уж очень ей хотелось, чтобы мудрость Акивы, которую она разглядела когда-то давно, наконец-то раскрылась людям, и радовалась, что перед свадьбой взяла с него такое замечательное обещание.

Рабби Акива вернулся домой через двенадцать лет, а вместе с ним — сотни его учеников. Он остановился у калитки, и вдруг до него долетели слова соседа:
— Эй, Рахель! Что ж, так и сидишь одна-одинёшенька? Не пойму я, замужем ты или вдова? Муж ушёл учить Тору двенадцать лет назад, и след его простыл! Конечно, не мне судить, но не слишком ли это — оставить жену на двенадцать лет? Кто знает, вернётся ли он!

Рабби Акива нахмурился и уже собрался было вмешаться в разговор, чтобы образумить болтливого соседа, но неожиданно услышал ответ своей любимой жены:
— Не стоит волноваться, сосед! Не верю я ни словам твоим, ни заботе. И жалость мне твоя ни к чему, — если бы слышал меня сейчас мой Акива, то остался бы учиться ещё на двенадцать лет. Ведь наш праотец Яаков ждал свою Рахель целых семь лет, и пролетели они для него как считанные дни — не успел оглянуться. Это и есть любовь. А я люблю Акиву так, что чувствую его рядом каждую минуту. Мы обязательно встретимся, даже если между нами разольётся океан и разбросает нас по разным краям земли! Я счастливая женщина, сосед!

Услышал её слова рабби Акива и узнал свою Рахель, которая любит его, как прежде, и ради этой любви готова терпеть и разлуку, и лишения, и все трудности на свете. И так захотелось ему поскорее увидеть её, обнять, расцеловать и до утра рассказывать обо всём, что произошло, пока они не виделись! Он уже было занёс ногу над крыльцом, как вдруг развернулся и быстро зашагал прочь. От неожиданности ученики чуть не снесли забор. Что же случилось? Неужели он расхотел видеть Рахель? Ну конечно же нет! Просто Акива понял, как много ему ещё нужно выучить, чтобы сдержать данное ей слово. А ведь Рахель в разговоре с соседом уже согласилась на новую разлуку. И рабби Акива отправился обратно в бейт мидраш, не заглянув домой ни на минутку.

Ещё двенадцать лет учился рабби Акива. И когда снова решил вернуться домой, за ним следовали уже не сотни, а тысячи учеников.

Весь город вышел встречать знаменитого рабби. Узнали об этом соседки Рахели и прибежали к ней: «Твой муж вернулся!.. Беги его встречать!.. Э-э-э… Может, тебе стоит принарядиться?..» Рахель жила очень бедно, и, конечно же, у неё не нашлось нового платья, даже самого простенького. Но она успокоила соседок: «Пастух узнает свою овечку! А уж тем более жену — он узнает меня в любом наряде. Много лет назад Акива взял меня в жёны не из-за богатства и украшений. Не нужны ему никакие новые платья».

На площади народ окружил рабби Акиву — все старались протиснуться поближе к учителю. Наконец Рахели удалось пробраться к самому рабби. Его ученики накинулись на неё и попытались оттащить:
— Эй, тётя, что такое?
— Эй! Куда без очереди?!
— Нужно быть скромнее!
— Женщина, назад!

Но рабби Акива сразу же узнал свою Рахель.
— Немедленно пропустите эту женщину, — закричал он, — всё мое и всё ваше принадлежит ей! То, что я знаю, и то, чему научил вас, — всё это её заслуга. Она отказалась от богатой и сытой жизни, выбрала одиночество и лишения, чтобы я мог учить Тору!

А что же отец Рахели, Бен Кальба Савуа? Долгие годы он не желал даже имени её слышать. Но под старость стала его мучить совесть. Ведь иногда долетали до него слухи, что живёт его дочка очень бедно, просто как нищенка. Конечно, Бен Кальба Савуа и подумать не мог, что великий мудрец, рабби Акива, и есть муж Рахели, и решил обратиться к нему с вопросом: «Не может ли знаток Торы помочь мне избавиться от той злосчастной старой клятвы?»

Подошёл Бен Кальба Савуа к рабби Акиве, но не узнал его, ведь столько лет прошло. Он рассказал рабби, как давным-давно выгнал из дома дочь за то, что та вышла за бедного пастуха, не умеющего ни читать, ни писать. И что лишил её за это наследства.
— А если бы знали вы, уважаемый господин, что пастух выучится грамоте, как поступили бы тогда? — спросил рабби Акива.
— Тогда я ни за что не выгнал бы Рахель, я так любил её, люблю и сейчас. Если бы я надеялся, что её муж сможет выучить хотя бы кусочек Торы или хоть какой-нибудь закон, я бы не лишил её приданого. Но я был уверен, что он никогда не откроет книгу, потому-то и дал ту злополучную клятву.
— Тогда могу вас обрадовать! Я и есть Акива, сын Йосефа, тот самый пастух, который когда-то женился на вашей дочери. А перед свадьбой Рахель взяла с меня обещание, что я пойду учить Тору. Ей-то я и обязан всем, чего достиг.
Услышал это Бен Кальба Савуа разволновался, заплакал, обнял рабби Акиву и отдал ему и Рахели половину своего богатства.

А что же рабби Акива? Первым делом он пошёл и купил Рахели украшение «Золотой Иерусалим».
Ведь обещания надо выполнять!

По мотивам Вавилонского Талмуда, трактат Недарим, лист 50; трактат Ктубот, листы 62–63; Авот де-рабби Натан, глава 6

Эта же история в другом прочтении:

Пастух и дочь богача