Если пойти по узким средневековым улочкам старого еврейского квартала Вены на юг от Юденплац, вы увидите один из старейших домов города — Арфовый дом, Harfenhaus. В нём уже почти 90 лет работает музей, где живут самые интересные творения человеческих рук — часы.

Именно живут, отсчитывают секунды, наполняют залы разноголосым тиканьем, а когда минутная стрелка встает на цифру 12 - и механической музыкой и звонкими ударами скрытых колоколов. Это не просто экспонаты, не только набор хитрых пружинок и шестерёнок — это старые друзья и спутники людей, помогающие нам найти себя в постоянно утекающем потоке Времени. А ещё — свидетельства изощренной мысли и кропотливого труда мастеров.

Мы поднимаемся по узкой винтовой лестнице и в первом зале встречаем огромные механизмы башенных курантов. Эти железные колёса, цепляясь друг за друга многочисленными зубцами, с 1699 года двигали стрелки часов на главном соборе Вены, Святом Стефане. Видите сверху тонкое колёсико, похожее на перевернутую корону? Над ним стержень с лопаточками, фолиот. Лопаточки, цепляясь за зубцы, останавливают «корону» на равные промежутки времени, задавая ритм движению механизма. Вот что тикает в часах! Это самое первое, ещё несовершенное устройство, и мастеру приходится долго настраивать часы, а потом постоянно следить, чтобы они показывали более-менее точное время.

Жизнь в старые времена не неслась так, как сейчас. Поэтому на часах, которые 400 лет назад висели на стене богатого венского дома, только одна стрелка, часовая. К чему излишняя суета с минутами, не говоря уже о секундах? Зато мы видим новую главную деталь часов — маятник, пришедший на помощь фолиоту. Маятник ходит из стороны в сторону за идеально равные промежутки времени, не давая единственной стрелке убежать вперед или отстать. Тяжёлые гири, опускаясь, сматывают верёвку с барабана, вращающего все остальные колёсики часов. Их можно увидеть, заглянув сбоку в открытые дверки.

Стоили тогда часы недёшево, ведь мастер тратил на своё творение много труда и выдумки, простейшими инструментами добиваясь точности хода. Нет денег на часы, а сколько времени знать хочется? Но ведь часы бывают не только механические. Можно измерять время по скорости пересыпания песка или течения воды (такие водяные часы называются красивым греческим словом «клепсидра»). А можно — по горению свечи, вставив в неё специальные медные гвоздики. Эти часы даже будут бить, когда гвоздик, выпав из растаявшего воска, упадёт на подсвечник.

Есть люди, которым нужно знать о времени гораздо больше, чем может рассказать одна стрелка. Это астрономы. Для них строят часы размером в шкаф, с множеством циферблатов. Такие механизмы показывают не только минуты и секунды, но ещё и дни недели, месяцы, знаки зодиака и даже года́ (наверное, чтобы засмотревшийся на звёзды астроном сразу понял, не только где, но и когда он находится). Букник-младший долго рассматривал это чудо.

Прошло время, на смену фолиоту явился анкер — похожая на якорь плоская пластина, связанная с маятником и управляющая шестернёй. Ход стал точнее, а настройка часов — проще. Они не только показывают время, но и служат украшением дома. В залах стоят высоченные (чем длиннее маятник, тем точнее ход) напольные часы в великолепных деревянных корпусах, покрытых тончайшей инкрустацией.

На столах и каминных полках — бронзовые, мраморные и фарфоровые скульптуры, поддерживающие циферблаты. На них уже появилась минутная, а на некоторых и секундная стрелка — жизнь убыстряется. Вместо маятника, который требует места, часовщики придумали балансирное колесо — оно вращается туда-сюда на тонкой пружине. Это позволило сделать часовой механизм таким маленьким, что его можно носить с собой — сначала в кармане, а потом и на руке.

В витринах музея — сотни самых разных наручных и карманных часов, которые рассматриваешь часами.

На трёх этажах — более тысячи экспонатов. Иногда не сразу и признаешь, где же тут часы.
Букнику-младшему особенно понравилась трогательная собачка: её глазки вращаются, показывая часы и минуты. Но какая красивая не была бы форма у времени, наши отношения с ним не меняются — то оно тянется, то его остро не хватает. Чем его заполнишь, тем и станет твоя жизнь, а красота — она просто красота, хоть и на все времена.