Мы продолжаем разговор о музыкальном образовании. У нас новая героиня — отличница Полина.

В этом году Полина закончила музыкальную с пятерками в аттестате. Получила его и вздохнула с огромным облегчением. Параллельно она учится в медицинском лицее, изучает биологию и психологию, а свою музыкальную жертву считает оплаченной сполна.

Сначала, говорит Полина, она сама хотела заниматься музыкой. Мама обрадовалась и записала девочку в музыкальную школу, та, кажется, оглянуться не успела. Полина думала, что для игры на фортепиано нужно лишь выучить ноты, а музыку из-под ее пальчиков подхватит ветер, и она польется. Сама! «А когда начались занятия, все это стало меня угнетать и раздражать». Гаммы, арпеджио, этюды, прелести нотной грамоты и аппликатуры — играй и учи, играй и учи наизусть — удовольствие для сверхусидчивых.

Головной болью стало сольфеджио:
 — Однажды я услышала, что учительница говорит странные слова, вроде бы русские, но я вообще их не понимала. Таблица аккордов, их названия и прочее, которые нужно было разучить в разных тональностях и играть наизусть. Учить какие-то интервалы, разрешения, ступени. Это настоящий кошмар! Я все это время не понимала, что происходит. — Кстати, экзамены по дисциплине-убийце Полина сдала на «отлично». Она привыкла все делать на «хорошо» и «отлично».

— Хоть чем-то музыкальная школа оказалась полезной?
— У меня закалились нервы, — улыбается Полина. — Теперь я, например, могу очень долго выдерживать чью-нибудь болтовню ни о чем или какой-нибудь бред.
— Это, кстати, в жизни один из ценнейших навыков, пусть кто-нибудь поспорит!

Полина справедливо относит к достижениям музыкальной школы и умение подолгу сосредотачиваться на одном предмете и выносливость, которую оценивает повыше, чем у подруг, отличную память, умение все делать в срок.
 — И, наверное, вкус к музыке, литературе, и даже в одежде, — подытоживает Полина. Это, кстати, слова ее мамы, которая часто их повторяла, чтобы усмирить в дочке вновь обострившееся желание бросить школу.

Пару лет назад Полина с девчонками сколотила музыкальную группу в общеобразовательной школе. Мама еще долго припоминала, барабанную установку, купленную по этому случаю вскладчину и довольно скоро заброшенную. Зато она успела полюбить вальсы Грига, «Экспромт» Хачатуряна, «Легенду» Ракова, сонаты Бетховена, «Весну» Шостаковича, Моцарта. Находила в интернете ноты современных исполнителей, играла девочкам «из Титаника», пыталась наигрывать «Ранеток», что-то еще девчачье. Хочет в Мариинском театре посмотреть «Ромео и Джульетту». Из всех прочитанных биографий великих музыкантов и композиторов больше всего ее тронула биография Чайковского, разумеется, та часть, о которой в учебнике по музыкальной литературе для ДМШ упоминать не принято.

 — По-моему, музыкальная школа отбивает всю охоту заниматься музыкой. Выучи то, принеси это, читай, считай, повтори тысячу раз, выучи наизусть. — До шестого класса Полина сопротивлялась и непрерывно бунтовала. А потом, когда мама сдалась и сказала: «Бросай!» — оглянувшись на пройденный путь, пожалела: — Я привыкла доводить все до конца, а тут уже столько времени было потрачено, столько работы сделано. Пришлось собраться.

Полина вполне справедливо считает, что программа школы стала бы куда полезней, будь она составлена в равных пропорциях из классической музыки, джаза и современной эстрады. Чтоб ближе стали хотя бы «St. Thomas», «She Loves You», «Художник, что рисует дождь», «Босоногий мальчик», «Прости меня, моя любовь».
— В этюды из «Школы беглости», Хачатуряна и Моцарта не все способны вникать, — резюмирует она.

Глинку, Сен-Санса, Свиридова и Дунаевского друзьям в XXI веке часто не поиграешь. И не потому, что они такие невежды, а потому что каждое поколение имеет право взрослеть на музыке своего времени. Жить в ритме своего времени, в его звучании. Классическая музыка, конечно же, мать высокой культуры, но стоит ли спорить с тем, что массовыми увлечениями и восторгами всегда правили вальсы, полонезы и полечки — простые, понятные, лиричные или зажигательные композиции для танцев, рождавшиеся в разное время. Просто модные танцы давно уже перестали привозить только из Парижа, Вены или Кракова.

 — А такими, как Мацуев, Спиваков, Бабаева, становятся единицы. Для этого нужно по шесть, по восемь часов ежедневно посвящать пианино. Я не представляю, что с ним так долго можно делать! — призналась Полина.

Следующим этапом постижения смысла музыкального образования стал разговор с Александром Семеновичем Германом — директором московской музыкальной школы имени Аркадия Островского. Зачем детей учить музыке, в чём главная задача школы и каких детей стоит убрать из под образовательного пресса, — это и многое другое в интервью с ним.