Одна дома

У мамы тёплые и мягкие руки. Каждый раз, когда она приходит ко мне перед сном, я стараюсь хорошенько разглядеть и запомнить её лицо – доброе, уставшее. Мама очень устаёт на работе, я это точно знаю, так папа постоянно говорит. Поэтому я не обижаюсь, что мама проводит со мной мало времени.

Обычно днём я сижу дома одна. Иметь няньку в моём возрасте просто стыдно, а детские садики я не люблю. Но вы не думайте, что я слишком скучаю. У меня есть телевизор с мультиками, и куклы, и пазлы, много пазлов – бабушка подарила.

Когда вечером мама заходит ко мне, чтобы пожелать спокойной ночи и поцеловать в лоб, я крепко-крепко её обнимаю, и мне всегда хочется ей что-нибудь рассказать – за день скапливается так много интересных историй, молчать просто невыносимо. Но она говорит: «Тс-с, уже поздно», – и я закрываю глаза. Она гладит меня по волосам, и руки у неё тёплые и мягкие, и мне очень хорошо в эти минуты.

А потом она встает, гасит свет, и когда я слышу её шаги за дверью, в комнате уже очень темно. Мне совсем не хочется спать, хочется полежать и подумать о чём-нибудь хорошем. Только я всегда очень быстро засыпаю, потому что это скучно, когда лежишь с открытыми глазами и всё равно ничего не видишь.

А папа у меня серьёзный и очень разговорчивый, особенно по утрам. Он обычно будит меня, легонько тряся за плечо. Каждое утро он говорит мне, что скоро выходные и мы весь день проведём вместе, а я всё забываю спросить, что такое это «скоро» и когда оно наступит, потому что, по-моему, выходные всегда наступают очень и очень не скоро.

Я мою лицо, а папа говорит мне, что мама приготовила суп, тарелка стоит в микроволновке, и чтоб её включить, надо повернуть «эту штучку» вправо. Не знаю, зачем он каждый раз мне всё это объясняет, ведь мы с микроволновкой отлично друг друга понимаем, а суп я и не ем никогда.

Я чищу зубы и слышу голос из кухни – папа говорит, что придёт к ужину, а мама вернётся чуть позже: «Ты же знаешь, у них в газете сейчас очень много работы». Я знаю.

Я выхожу из ванной, папа быстро целует меня в щёку, серьёзно смотрит в глаза и говорит: «Не шали и отвечай на звонки», а потом рысью бежит к двери, по дороге заматывая шарф, и обязательно ударяется рукой о верхнюю полку шкафа, а я ему кричу из коридора: «Осторожней, папуль», – а он улыбается, говорит, что скоро вернётся и что выходные тоже скоро, и я слышу, как щёлкает замок.

Первые несколько минут всегда очень тихо. На кухонном столе меня дожидается завтрак. Часы в гостиной еле слышно тиктакают, а я ем йогурт, и ложечка стукается о пластиковые бортики, мечется в стаканчике, как человек, который тонет. Мне очень нравятся эти маленькие ложечки, они такие же дети, как я, а мама и папа у них – большие ложка и вилка.

Потом я обычно собираю пазлы. Совсем недолго. Честно говоря, я не очень терпеливая, к тому же неинтересно долго возиться, заранее зная, что получится. А пазлы – они же в коробках, и сразу видно: этот с Белоснежкой, а тот, который в углу валяется, – с кроликами.

Поэтому я иду смотреть мультики. Мультики – это вам не пазлы, чем закончится, непонятно. Иногда даже не можешь угадать, что случится в следующую минуту. Там всё совсем не как в жизни, где ты точно знаешь – сначала папа, потом йогурт, потом пазлы, и так каждый день.

После мультфильмов начинаются новости. Новости – это папа. Когда он приходит с работы, он первым делом садится на диван, ест растворимую лапшу, смотрит новости и цыкает на меня, если я слишком громко играю с куклами. Наверное, в телевизоре всегда что-то важное происходит. Папа мне не рассказывал, но я точно знаю, что просто так он бы цыкать не стал.

Я не люблю новости. Скукота – это для взрослых.

Я выключаю телевизор и играю в барби. У меня есть Аманда и Кристи, они очень красивые, совсем как мама. Папа говорит, что имена у них «непатриотичные». Он часто говорит странные слова с таким серьёзным видом, как будто действительно думает, что кто-то поймёт.

Обычно, когда Аманда приходит в гости к Кристи, которая живёт на диване, звонит папа.
Папа спрашивает, как у меня дела. Каждый день один и тот же вопрос. Дела… Аманда поссорилась с мужем (которого ей ещё не купили) и пошла плакаться Кристи. Но Кристи была занята и слушала Аманду вполуха… Как только я начинаю это рассказывать, я слышу, как папа хмурится. Не спрашивайте как, просто слышу – хмурится. Он переспрашивает: «У тебя как дела?» И так выделяет это «тебя», как будто до этого я ему рассказывала про кого-то другого.

Тогда я говорю, что всё хорошо, и это папу устраивает. Он говорит, что будет «скоро», и чтобы я не скучала и съела суп. Он говорит, что суп вкусный, а я знаю, что это враньё, потому что супы вкусными не бывают, но говорю «хорошо, папочка».

Пока Аманда рассказывает Кристи про свои несчастья, я выливаю суп в раковину. Он пахнет чем-то кислым, и в нём плавают неприятные серые сгустки жира, ну вы понимаете – гадость в чистом виде. Я делаю так каждый день. Никто об этом не знает.
…Интересно, а другие дети, у которых родители целыми днями дома, – они что, получается, на самом деле едят супы? Вот бедные.

Я смотрю в окно и вижу, как на дороге напротив моего дома толкутся машины. Папа говорил, что у нас тоже будет такая, и вид у него был очень довольный. Наверное, машина – это удобно, папа любит всё удобное. А мне они нравятся, потому что красивые и большие. Не все, конечно, но у нас будет такая.

Вместо того чтобы есть суп, я грызу карамельки, которые мама покупает к чаю. Они пристают к зубам.
Я точно не знаю, сколько времени, но ещё не стемнело. Только где-то далеко-далеко за высотками небо начинает краснеть. Значит, надо ещё поиграть в барби, тогда время пролетит быстро.

…Каждый вечер мама спрашивает, не было ли мне одиноко днём. Я говорю «нет», а она меня обнимает и начинает извиняться. Наверное, я совсем не умею врать.

В этот вечер всё было иначе.

Звонок в дверь.
Папа учил меня не открывать незнакомым «дядям и тётям». Да-да, он упорно считает меня маленькой и называет женщин и мужчин именно так – дядями и тётями.
Я мчусь в прихожую – наконец-то что-то интересное! Незнакомец!
Спрашиваю: «Кто там?» И слышу мамин голос.

Да, этот вечер был совершенно особенным.
Мама принесла мои любимые пончики из кондитерской напротив, и мы с ней сидели на кухне, и я рассказывала про Аманду и Кристи, а мама внимательно слушала и улыбалась.

А потом мама сказала, что у меня будет сестра. И что на работу она больше не пойдёт. И будет целыми днями дома «мозолить мне глаза».

Мама гладила меня по волосам, и руки у неё были мягкие и тёплые. И она сказала, что мне теперь не удастся выливать суп в раковину.

А я даже не расстроилась, представляете?