Вы когда-нибудь бывали в деревне? То-то. Или были? Жизнь в деревне какая-то немножко странная. Вам так не показалось? А вот вы почитайте рассказы Станислава Востокова, который сам уже давно в деревню уехал. Посмотрите: кот в ведре на дереве живёт, а зачем, почему — непонятно. Одна дверь в доме зимой открывается, другая — летом. Так-то вот. Непросто…

Кот в ведре

Из окна моей комнаты был хорошо виден соседний огород. Соседа, которому он принадлежал, звали Митрич. Огород этот был самый обычный — берёзы, черноплодка, грядки с клубникой. Одно в нём удивляло — висящее на берёзе ведро. Вставая утром с кровати и ложась спать, я его всегда хорошо видел в окно и поневоле гадал над смыслом этого ведра.

Как-то я окликнул Митрича через забор.

— Для чего же у тебя на берёзе висит ведро? Какой в нём смысл?

— Самый простой, — Митрич поставил на землю лейку, из которой поливал клубнику. — Это ведро для кота.
— Как это?! — удивился я.
— Ну, знаешь, в скворечнике скворцы живут? А у меня в ведре кот.
— Ладно шутить!
— Делать мне нечего! У меня вон клубника не полита, какие тут шутки!

Я покосился на ведро. Никаких признаков кота оно не подавало, и висело, как самое обычное ведро.
— Почему же я тогда этого кота ни разу не видел?
— Потому что он только ночью из ведра выходит, а днём там спит.
— Тогда стукни в ведро, путь покажется!
— Вот ещё, «стукни»! Пусть спит. Чего зря его беспокоить.

В ту ночь я решил обязательно увидеть необычного кота. Сел около окна и стал глядеть. Вскоре вышла луна, осветив висящее на суку ведро. Отражая свет луны, оно сияло мощно, как фонарь. Полчаса я глядел на этот фонарь, час глядел. Наконец, вместо одного ведра мне стало мерещиться два, а потом — что всё дерево увешано вёдрами, как ёлка игрушками.

Вдруг я увидел, что ведро зашевелилось. Оттуда вылез огромный серый котище, выгнул спину и стал кору с дерева драть. Потом зевнул, расправил генеральские усы и пошёл куда-то по своим кошачьим делам. Посмотрев ещё на удивительное ведро, я стал укладываться в кровать. А, засыпая, думал: «Как же там кот спит во время дождя? Или в ведре дырка?»

Зимняя дверь

— Я люблю лето, — говорит Анна Петровна. — Зимой-то оно не так.
— А как зимой?
— Зимой домик от мороза так перекосит, что дверь и не откроешь. Вот как зимой!
— Как же вы тогда в дом заходите?

Анна Петровна хитро улыбается.
— А у меня ещё одна дверь есть с обратошней стороны. Сейчас-то она не открывается, а зимой, когда эту схватит, ту как раз и отпустит. На случай зимы дверь. Зимняя. Понял?

— Понял, Анна Петровна!

Коромысло

Стали в нашем колодце вёдра тонуть, и пошёл слух, будто их водяной топит.
— Сама видела! — божилась Анна Петровна. — Сидит на дне, рожа будто ведро, а лапы, как коромысла!
— Да это, наверное, и есть коромысло! — смеётся Митрич. — За вёдра цепляется и отрывает. Надо его из колодца вынуть.
— Да как же ты его вынешь, батюшка? — удивляется Анна Петровна.
— А вот я сейчас в колодец слажу, — вызвался косарь Костя Ковригин, — у меня руки крепкие! Главное, чтоб цепь не порвалась.
— Молодец, — говорит Митрич. — Только сапоги сначала сними. Нам эту воду пить.
— Вот ещё! Небось не отравитесь, — сказал Костя и стал по цепи в колодец спускаться.
— Ну, как там дела, Кость? — спрашивает Митрич сверху.
— Ничего, — отвечает Костя. — Только малёк прохладно!
— Ты, чтобы не упасть, — учит Митрич, — ногами в одну стену упирайся, а спиной в другую.
— Упрёшься тут, — пыхтит из колодца Костя, — все брёвна скользкие!

Тут что-то брякнуло и Ковригин в воду — бултых!
— Костя! — кричит Митрич. — Ты что, упал что ли?
— Ага! — отвечает Ковригин со дна. — Цепь порвалась, ёлки-палки!
— Так, может, тебя спасать?
— Не надо, тут не глубоко.
— А коромысло там есть?
— Есть! — кричит Костя. — И вёдер полно. Несите верёвку, вынимать будете!

Принесли верёвку, кинули Косте. Стал он вёдра привязывать, а мы вынимать.
И чего только оттуда не вытащили! И вёдра там были, и тазики, и кружки, и даже старый ржавый самовар.
— Кто же это, интересно, по воду с самоваром ходил? — удивляется Митрич. — Ладно, возьму себе, может, починить получится. Ну что там, всё что ли?
— Теперь меня тащите!

Костю поднимать оказалось труднее всего. Потому что он куда тяжелее самовара был. Да ещё в руках держал старое почерневшее коромысло.
— Вот он, твой водяной, — сказал Ковригин, вручая свой улов Анне Петровне. — Вёдра вот за эти крючки цеплялись и отрывались.

Посмотрела Анна Петровна на Костину добычу и ахнула.
— Батюшки! Да это же моё собственное коромысло! Я его лет восемь назад обронила! Да потом забыла!
— Гляди, больше не роняй, — говорит Костя строго. — Я туда снова не полезу! Я из-за него сапог утопил!

Смотрим, а у Ковригна, и правда, одна нога босая.
— Как же тебя угораздило? — удивляется Анна Петровна.
— Уронил когда вылезал, — вздыхает Костя. — Придётся теперь новый покупать. Не знаете, левые сапоги по отдельности не продают?
— Сказал тоже! — отвечает Митрич. — А правые они куда денут? Ну, ладно, есть у меня лишняя пара. Одолжу пока.

Потом стали определять, где чьи вёдра. Четыре ведра быстро определили, а два оказались ничьими, и их Косте подарили в качестве премии и как вознаграждение за потерянный сапог. Но больше всех, конечно, Митричу повезло. Во-первых, самовар ему достался двухведёрный, а во-вторых, Костя ему свой непарный сапог отдал, и Митрич его угли в самоваре раздувать приспособил. У хорошего-то хозяина всё в дело пойдёт!