В нашем доме самый мудрый — большой книжный шкаф. Когда у меня появляются вопросы, я иду к нему.
— Многоуважаемый шкаф, — начинаю я, перебирая пальцами разноцветные корешки плотно утрамбованных на полках книжек. — Что бы такого почитать моему сыну?
— Почитать, — повторяет шкаф и тяжело вздыхает.
В солнечном луче, который всегда проникает в окно по утрам, видно, как лёгкое облачко книжной пыли (той самой, где вместе с пылинками роятся сюжеты, идеи и мысли) взлетает и кружится по комнате. И как только оно поднимается, легкий перезвон невидимых колокольчиков (тех, что звенят лишь тогда, когда от тяжёлого вздоха книжного шкафа в воздух поднимается волшебная пыль) заполняет маленькую комнату загадочным ожиданием.
— А зачем? — лукаво спрашивает книжный шкаф, и голос его утопает в нежном перезвоне.
— Зачем читать книги? — удивилась я. — Вот уж не ожидала от тебя такого вопроса. Люди читают для того, чтобы узнать что-то новое.
— Для этого достаточно учебника или даже справочника, содержащего новую информацию. Книга ничего нового не преподаст.
— Э-э-э… Может быть, думать? Книга заставляет задуматься?
— Некоторые люди размышляют, даже когда смотрятся в зеркало. Это свойство постоянное или нет, и книги здесь не так много значат.
— Тогда действительно — зачем? — озадачилась я. — Ты знаешь?
— Чувства, — многозначительно прошептал шкаф. — Чувства — вот, что ищут в книгах люди. Осознают они или нет, но именно это приводит их к книжным шкафам. Приводит и не отпускает, ибо насытиться чувствами нельзя.
— Слишком сложно. Мне бы просто детскую книжку.
— Наоборот, очень просто, — прошелестел страницами шкаф. — Люди хотят плакать и смеяться, радоваться и грустить.
— Грустить? Скажешь тоже: плакать! — недоверчиво заметила я.
— Конечно, плакать! Весёлая книга забывается быстрее грустной, ты не замечала?
Я задумалась на минуту.
— Может быть. Но детям нужны весёлые книги.
— Не только. Людям, большим и маленьким, обязательно нужно иногда грустить.
Я взяла заботливо подвинутую ко мне тоненькую книжку в серой обложке с красной полосой. Константин Сергиенко, повесть «До свидания, овраг». Раскрыла, пробежала глазами по страницам:
Все мы вольные псы. Когда-то вокруг оврага была деревня. Маленькие дома сломали, построили большие. Хозяева уехали, а собаки остались.
— О бродячих собаках, — вздохнула. — Я их не люблю, если честно.
— Любить не обязательно, достаточно понимать, — заметил шкаф. — Только представь, у каждой своя история, своя беда, свой сюжет.
Когда-то и у Чёрного был свой человек, Он держал его на цепи и бил. Когда деревню сломали, то человек сел в машину и уехал.
Чёрный долго бежал за ним. Машина остановилась. Человек вышел и прогнал Чёрного. Но Чёрный снова побежал за машиной. Тогда Человек его ударил. Чёрный упал и машина уехала. С тех пор Чёрный не любит людей.
— Неужели всё так печально?
— Почти как в жизни. Но закончится хорошо.
— Как в жизни?
— Почти.
Я ещё полистала книжку.
Бывают дни, когда небо хворает мокрой лихорадкой. С него так и сыплется мелкая вода. Всё набухает, становится скользким, блестящим, а люди ходят с большими скорлупками над головами.
— Да это же дождь! Просто дождь! Какое замечательное описание.
— Это дождь, как его видит бродячий пес. — Книжный шкаф глубоко вздохнул, и светлая пушистая пыль, в которой роились сюжеты, идеи, мысли и чувства, тихо опустилась обратно: на полки и на корешки книг.
Он устал. Пора уходить. Невежливо злоупотреблять вниманием, даже если это внимание книжного шкафа.
Во время ночного дозора мы ищем собачью дверку. Найти собачью дверку – мечта каждого пса. Много я слышал о ней рассказов. Собачья дверка совсем маленькая. Меньше бусинки. Пока не уткнёшься в неё носом, не найдёшь. А когда найдёшь, собачья дверка откроется и станет большая — пройдёт любая собака.
За дверкой совсем другая жизнь. Всегда тепло и красиво. Много дичи и вкусной еды. Кругом поля и леса, а хозяйничают там одни собаки.
Мечта… Настоящая мечта бродячей собаки. Интересно, а мечта, по сути своей, ближе к мысли или чувству?
Версия для печати
