У меня есть сын. Восьми лет. Хороший такой мальчик. Очень аппетитный. Так бы и съел. Особенно когда вредничает и не слушается – ух как хочется укусить. Ужас!

Я знаю, нормальные мальчики так и должны себя вести: хулиганить, шуметь, разбивать футбольным мячом чужие окна. А нормальные мамы должны сыновей воспитывать. Педагогическими приёмами. Это когда нужно говорить спокойно и объяснять понятно, а не кричать громко и кусать больно. Я стараюсь. И мальчик старается.

– Ты ведёшь себя как неандерталец какой-то! – это я всё-таки иногда кричу.

Ещё у нас есть папа. Когда-то он тоже был мальчиком. Который шумит, хулиганит и безобразничает. Например, собирает пробки от бутылок и ржавые гвозди. Особенно, я знаю, ценятся гайки машиностроительные.
У нашего папы была своя мама. Которая, судя по всему, ругалась примерно как я: «Варвар! Дикарь! Неандерталец!»
Потому что недавно наш папа совершил педагогичный поступок: принёс сыну книжку «Неандертальский мальчик». Говорит, в детстве читал, очень нравилась.

Утром сына ждали великие дела: сосед Данька из тридцать пятой квартиры, мяч футбольный, жёсткий, и аппарат телефонный, сломанный, с ближайшей помойки.
Однако мальчик забаррикадировался в детской и пять часов подряд… нет, не пускал индейские стрелы в головы граждан, проходящих под окнами; не смешивал сухие краски и мой новый шампунь в целях получения взрывоопасной смеси; и даже не соревновался с сестрой, кто дальше плюнет… а читал новую книжку.

Из комнаты вышел ближе к вечеру, взлохмаченный и задумчивый…
– Тебе понравилась книжка?! – искренне заинтересовалась я. – А чем? Вот любопытно…
– Чем-чем? Хорошая книжка, и всё тут.
– А про что она?
– Про мальчика, разве непонятно по названию?
– Хороший мальчик-то?
– Нормальный.

«М-да. Негусто. И что мальчишки в этой книге находят, не понимаю?» – это я, конечно, про себя подумала. Вслух спросила:
– А что он там делает, этот мальчик, нормального?
– Ну что-что? В школу ходит, в человеческую. У них там парты из камня, есть можно мясо руками прямо на уроке, каждый день проходят только один предмет, а вместо прописей – рисунки рисуют. Что хотел сказать – то и нарисовал.

«А что, это очень развивает мозг и мелкую моторику!» – сказала я. Конечно же, про себя.

– А ещё они в поход ходили! – подозрительно загорелись глаза у сына. – И не в такой, как у нас: найди клад, передай товарищу бумажку с заданием, призы – шоколадки! В нормальный поход, тигра ловили! Настоящего дикого тигра!!!

… Прошло две недели. Из кухни стали пропадать припасы. «Конечно, в тайге же нужно чем-то питаться!» – флегматично заметил папа мальчика. Я просыпаюсь по ночам, строго каждый час. Проверяю, не сбежал ли мальчик.
Сын пока живёт дома.
Но педагогическая ценность у «Неандертальского мальчика» всё-таки имеется – множество продолжений. Сегодня нам удалось договориться: сын за неделю делает все прописи, заданные на лето (красиво делает, аккуратно), а я покупаю ему второй том.
Но всё равно совершенно мне непонятно, что мальчишки находят в этой книге?