Полина Ежевска, детский врач

После этого случая родители перестали возить меня отдыхать в Евпаторию. Мама очень боялась. В наш последний приезд, в середине семидесятых, море здорово штормило. Практически на наших глазах утонул молодой парень. Я, девятилетняя девчонка, уверенная в том, что отлично плаваю (в бассейн ходила с шести лет и выдавала отличные результаты), долго не могла успокоиться и всё время представляла, как могла бы спасти этого парня.

Через пару дней шторм утих. Было утро, я сидела на набережной, ждала родителей из столовой и смотрела в море. Далеко-далеко что-то болталось на волнах. Я, конечно же, увидела в этих движениях чью-то отчаянную борьбу за жизнь. Разделась и кинулась в воду.

Сколько плыла — не помню, помню только, что в голове тарабанили слова тренера: «На длинной дистанции экономно расходуй силы!» Когда уставала плыть кролем, переходила на брасс. И так увлеклась контролем дыхания, что даже не услышала звука приблизившейся ко мне моторной лодки.

Это были спасатели. Они быстро достали меня из воды, а я, как только очутилась в лодке, стала показывать куда-то и кричать: «Там человек тонет!»

Понятно, что я совершенно потеряла ориентацию и тыкала рукой по всей линии горизонта. Спасателей было двое, у одного на шее висел здоровенный бинокль. Наконец он нашел нужную точку на воде и дал мне посмотреть в бинокль. Оказалось, дельфин. Он играл с уплывшим от берега резиновым кругом.