Теория относительности

Лемони Сникет. Тридцать три несчастья

Азбука-классика, 2003-2007. Пер. Н. Рахмановой, Н. Тихонова, А. Ставинской, А. Бродоцкой

Мама пришла с работы и обессилено плюхнулась на диван.
Сначала я решила, что лучше её не трогать: работать – это, наверное, жутко утомительно. Но у мамы был такой несчастный вид, что я не смогла не спросить, как прошёл день.

Мама страдальчески закатила глаза, и я сразу пожалела о своём любопытстве – сейчас начнётся!
– Во-первых, у нас на работе страшный аврал, и всех заставляют работать сверхурочно. Во-вторых, потерялся курьер, и всё повесили на меня. В-третьих, я сломала ноготь! – в доказательство мама помахала рукой перед моим носом. – В-четвёртых, у меня что-то с телефоном, стёрлись все номера. А в-пятых, я порвала новые колготки. Ну, просто тридцать три несчастья!
– Что-что? Ты сказала – тридцать три несчастья?
Я не могла поверить своим ушам. Обычный неудачный день – и это теперь «тридцать три несчастья»? А как же сироты Бодлер? Как тогда назвать их жизнь?
– Ну да! Тридцать три несчастья… – вздохнула мама.
– Знаешь, мам, есть такая книга. Её Лемони Сникет написал. Она именно так и называется – «Тридцать три несчастья».

Кстати, Лемони Сникет – псевдоним. Как по-настоящему зовут писателя, никому не известно. В его коротенькой биографии даже не упоминается о возрасте! Написано только: «Лемони Сникет родился раньше вас и, судя по всему, умрёт также раньше вас».

– И?.. – мама совсем не понимала, к чему я клоню.
– Так вот. В этой истории несчастные сироты Бодлер пытаются скрыться от злобного опекуна Графа Олафа, который во что бы то ни стало хочет завладеть наследством. Их родители погибли в ужасном пожаре, и теперь дети обречены есть на завтрак холодную кашу. Представляешь? А на лесопилке «Счастливые запахи», где сиротам пришлось жить какое-то время, им вообще подавали на ланч только жвачку!

– На ланч у вас пять минут! – крикнул он, бросая детям три розовых квадратика. Бодлеры увидели, что от слюны, вылетавшей изо рта мастера, на его хирургической маске появилось влажное пятно. – Ровно пять минут!
Вайолет перевела взгляд с влажного пятна на розовый квадратик и не поверила своим глазам.
– Это резинка! – сказала она. – Это резинка!
Клаус перевёл взгляд с квадратика сестры на свой собственный.
– Резинка – это не ланч! – воскликнул он. – Резинка – это даже не закуска!
– Танко! – выкрикнула Солнышко, что означало нечто вроде: «Маленьким детям вообще нельзя давать резинку, они могут ею подавиться!»

Мама в полном недоумении уставилась на меня.
– Что за книжка такая? Кто тебе её купил? – подозрительно сощурившись, спросила она.
– Сама купила. Так вот, это ещё не всё! Они кочуют от одного опекуна к другому, из одного города в другой, но Граф Олаф не перестаёт их преследовать!

Трое детей, качая головами, посмотрели друг на друга, затем на странное здание, потом снова друг на друга. Как ни старайся, им всё равно было не поверить, что в городе, куда они приехали жить, лишь по случайному совпадению оказалось здание, как две капли похожее на татуировку Графа Олафа.

– О боже, что за ужасы! Тебе не следует читать такие книги – будешь плохо спать! – заявила мама.
Но я всё не унималась.
– Представь, они плавали в озере с пиявками. С пиявками, мама! Вот что такое – тридцать три несчастья!
Я перевела дух.
Мама молчала и задумчиво всматривалась мне в лицо.
– Дай книгу.
– Что?
– Дай мне эту книгу, хочу почитать. Можно?
Я принесла ей все девять томов про Вайолет, Клауса и Солнышко Бодлеров.
Мама смотрела на книги голодными глазами.
– Иди, поиграй во что-нибудь, – рассеянно сказала она, поглаживая обложку.
Мама не выходила из своей комнаты все выходные. Читала.

Теперь, когда у неё вдруг выдастся неудачный день, вместо того чтобы охать и причитать, мама говорит: «Как хорошо, что я не Вайолет или не Солнышко Бодлер! Мне просто прекрасно живётся! Если, конечно, не зацикливаться на мелочах».