Чёрный За этой дверью создаёт мультфильмы режиссёр, которого называют главным экспериментатором в мультипликации. Гарри Бардин — сценарист и продюсер, академик Национальной академии кинематографических искусств «НИКА», член Государственного совета по кинематографии при Министерстве культуры РФ, лауреат Государственной премии России и премии «Триумф». 2011 год для известного аниматора и созданной им студии — юбилейный. Недавно Гарри Бардин отметил своё Б.М. А «Кот в сапогах»? Г.Б. У «Кота в сапогах» более социальная подоплёка. Ребёнку, который считывает только сюжет, понять его до конца сложно. Но взрослым понятны ещё и иносказания, им уже виден «подшёрсток». Б.М. В последнее время появляются фильмы на стыке разных направлений — официально анимационные, но в то же время с эффектом игрового и документального кино, например, «Вальс с Баширом». Или «9,99 долларов», который, несмотря на гротескность персонажей, многими воспринимается как художественное кино с серьёзной и более чем взрослой подоплёкой. Как Вы относитесь к тому, что стираются границы между детским и взрослым, между мультипликацией и кино? Г.Б. Я считаю, что мы не должны забираться на чужую территорию. У нас есть своя, ограниченная вымыслом, формой, покадровой съёмкой. И на ней мы должны работать. Когда мы влезаем в чужой огород, делаем «под натуру», мы проигрываем. То есть мы тщимся, стараемся делать кино, как натуральное. А ведь у нас есть гораздо более убедительное оружие, когда мы с помощью своих идей делаем Г.Б. Думаю, что нет. Человек же изобрёл молоток в каменном веке, но им до сих пор пользуются, несмотря на наличие самых изощрённых инструментов. И я думаю, что ручная работа была и будет. А компьютер — ну, из него не надо делать фетиш. Он Б.М. Вы Г.Б. Придумал я сюжет «Адажио» не во сне, но потом ночью проснулся от того, что понял: в нём нет финала. Закончить просто вознесением Белого было бы неправильно, потому что тогда это стало бы иллюстрацией к истории Христа. Я не об этом делал кино. Я делал кино про серую толпу, и мне нужен был такой финал, который бы этому соответствовал. И вот в 5 утра меня подбросило от мысли, что нужно появиться Чёрному — для того, чтобы была понятна цикличность истории, а она такова, что серая толпа не любит как Белого, так и Чёрного. То есть она не любит всякого, кто не похож на неё. И этому непохожему уготована судьба Белого. В этом был финал для Чёрного… Вот тогда я понял, что засну. А проснулся я уже если не знаменитым, то, во всяком случае, с ощущением того, что меня Боженька поцеловал. Потому что идея была хороша. Б.М. Сколько бумажных кукол и из какой бумаги было сделано для «Адажио»? Г.Б. Я не считал… Там была массовка, основные персонажи, всего порядка сорока кукол, не более. Из бумаги самой простой. Кажется, датская была бумага, две пачки — белая и серая. Ну и чёрной немного. Б.М. «Адажио» Г.Б. Нет, я не думал про тени Сергея Эйзенштейна. Вряд ли это на меня повлияло. Я люблю свободу более всего. Я должен быть абсолютно свободным в своём замысле, не привязываясь к Б.М. А что Вы думаете о современных российских мультфильмах с богатырями — мультфильмах патриотических, православных, но сделанных по американским лекалам. Насколько сильно сейчас влияние голливудского кино? Г.Б. Влияние сильное, особенно на зрителей. И продюсеры ориентируются на то, на что зритель уже «подсел». Они стараются попасть в чужой успешный след. Но попадание в след — это всегда как бы копия, это не оригинал. А мы должны искать свои пути, своё изображение, своё ощущение. То, что зритель находится под влиянием американского кино, — это плохо. Но гораздо хуже, когда под это влияние попадают наши продюсеры и режиссёры. Мы теряем своё лицо, когда пытаемся подражать. Б.М. Говорят, в Г.Б. Они пришли грабить, а ушли благодарные за лекцию об искусстве, о киностудии и, уходя, сказали: «Мы были так рады с Вами познакомиться». На что я неискренне ответил: «А как я был рад…» Тут они, расчувствовавшись, спросили: «Можно мы приведём наших детей на экскурсию?» И тут я неосторожно бросил: «Как, ребята, вы ещё и размножаетесь?..» Ну, ничего, они привели детей, и я честно, как обещал, показал им студию. Больше они не приходили. Так что, видите, растопил я лёд грабежа искусством мультипликации. Б.М. Быть одновременно художником и продюсером, наверное, очень сложно при нынешних финансовых проблемах? Г.Б. Да, конечно. В России есть проблемы с прокатом, у нас нет возвратного денежного механизма. Прокат «Гадкого утёнка» мне просто загубили. Студия живёт, пока снимает. Она не зарабатывает на конечном продукте, к сожалению. Нам помогает Министерство культуры. Помогало, помогает и, надеюсь, ещё поможет. Но это неправильно, потому что мы, в принципе, должны кормиться от конечного результата. Должны продавать. Пока это не так. Министерство культуры отчасти финансирует наши проекты, а мне, как продюсеру, нужно добирать остальное. Это очень сложно. Этого я и врагу не пожелаю. Но унижения в этом нет никакого — прошу ведь не для себя. Б.М. Действующие лица Ваших мультфильмов самые разнообразные — пластилиновые боксёры, Г.Б. Если захочу — могу воплотить любые. Это я вам гарантирую. Идея для будущего мультфильма у меня есть. Но я пока рассказывать об этом не буду. У нас должно быть Б.М. Для Вас мультфильмы — профессиональное, серьёзное и, говоря Вашим языком, «многотрудное» дело. Обижаетесь, когда анимационные фильмы называют «мультяшками»? Г.Б. Ну, как вам сказать… Конечно, если я шесть лет снимал «Гадкого утёнка», а его журналисты называют «мультик»… Какой это мультик? Для меня это «мультище». Шесть лет жизни. А впрочем, главное — чтобы смотрели. Б.М. Г.Б. Смотря какой ребёнок, сколько ему лет. Есть, например, американские мультфильмы для младенцев, которые только учатся воспринимать звуки и образы. Звучит облегчённый вариант музыки Баха, Моцарта, Бетховена, сыгранный на двух, трёх инструментах. Упрощённая аранжировка и оркестровка плюс Б.М. «Гадкий утёнок» — это полный метр, 75 минут. Трудность работы над фильмом увеличивается пропорционально метражу? Г.Б. Конечно. Трудность работы над «Гадким утёнком» заключалась в том, что на шесть лет я был прикован к галере. Меня фильм не отпускал ни днём, ни ночью. Я стал заложником этого полного метра, я только этим занимался. Это очень выматывало. К концу съёмок я был «обнулён». Выложился. Весь коллектив, не только я. Конечно, это утомительно — держать в голове все 720 сцен фильма… Я знаю, что на студии Уолта Диснея есть ассистент у режиссёра, помощники режиссёра, вторые режиссёры, есть мультипликатор, который ведёт отдельный эпизод. Я же никому не передоверяю работу. Я целиком отвечаю за конечный результат. Доверяю только мультипликатору, который снимает, и оператору, который ставит свет и заряжает плёнку. Я всё держу в голове. Поэтому, конечно, фильм выматывает. Но это такая сладкая мука. Б.М. Гадкий утенок, как танцовщик Большого театра, демонстрирует коду из «Лебединого озера», выполняя профессиональные балетные движения — фуэте, жете, причём учтены все нюансы, когда прыжок, например, делается раньше, чем разворачивается бедро… Как пластилиновые или рисованные куклы воссоздают траекторию человеческих движений? Г.Б. Гадкий утенок повторяет движения Михаила Барышникова. В Интернете мы нашли видеосъемку с ним, и я выбрал те фрагменты, которые мне были необходимы, а мультипликатор просмотрел покадрово и повторил. Потому что я это показать мультипликатору не мог при всём желании. Для этого мне нужно быть хотя бы плохим Мишей Барышниковым. Я танцую, но не настолько, чтобы показать такие движения. Хотя обычно я всё показываю мультипликатору. Я — актёр по первому образованию, и мне это просто. Я всё играю, всё разыгрываю. И мультипликатору нужно только взять и повторить, иногда привнеся Б.М. Какого размера были куклы в «Гадком утёнке»? Г.Б. Маленький, новорождённый Гадкий утёнок — сантиметров 15. В пубертатный период — Б.М. В «Выкрутасах» сделанные из проволоки персонажи напоминают древнеегипетские рисунки, у людей голова и стопы направлены в одну сторону. В «Гадком утёнке» курица сидит на высокой пирамиде. Связь с Египтом случайна или нет? Г.Б. Нет, специально я этого не держал в голове. Так получилось. Хотя я Б.М. Герои Ваших мультфильмов часто говорят голосами известных актёров — А. Джигарханяна, К. Райкина, М. Боярского, Ю. Рутберг… Профессиональному актёру озвучивание детским голосом и вживание в роль, например, Утёнка или Б.М. А как Вы дождь делаете в кукольных мультфильмах? Г.Б. Ой, это просто, очень просто. Но есть Б.М. А в мультфильме «Банкет» на столе были настоящие бутерброды с чёрной икрой и огурчики? Тут секрет раскроете? Г.Б. Перемежалось — были и парафиновые, и настоящие. Откусывать парафиновые Б.М. Дольше всего Вы работали над «Гадким утёнком». А какой мультфильм был сделан быстрее всего? Г.Б. Я придумал «Брак», и в процессе съёмок этого мультфильма ко мне пришла идея проволочных «Выкрутасов». И мы прямо перешли от съёмок одного фильма к другому, почти минуя подготовительный период. Вот тут был довольно быстрый процесс. Тот 1987 год был единственным, когда я снял сразу два фильма. Ну, и меня как бы Бог поощрил за это, я за «Выкрутасы» получил «Золотую пальмовую ветвь». За трудолюбие. Б.М. Ваш последний фильм заканчивается словами: «Мы прощаемся с Гадким утёнком. Но не прощаемся с надеждой, что в каждом из нас живёт Лебедь. А иначе зачем жить?» Наверное, каждый рано или поздно задумывается над тем, для чего он живёт. Вы для себя нашли ответ на этот вопрос? Г.Б. Так вот я об этом и говорю. И для меня это не вопрос. Это утверждение. Жить можно только веря, что каждый из нас — прекрасный Лебедь. Это в первую очередь. А потом уже надо найти его в себе. Тут молитва: «Дай, Господи, познать мне самого себя…» 11 октября 2011 |